«Это не он, о боже, это не ОН»! пронеслось в её голове.
- Гертруда! – услышала она строгий голос отца, - ты слышишь меня?! Отвечай!
Испуганно посмотрев на родителей, девушка заплакала и бросилась наутек.
- Она нездорова? – спросил каноник.
- Ума не приложу, что с ней, - ответил граф и, повернувшись к супруге, спросил, - госпожа жена, может, вы разберетесь в ваших женских делах?
- Да, господин муж, - кивнула Мехтильда, и, сделав поклон, пошла вслед за дочерью.
- Бедное дитя, - покачал головой Альбрехт, - наверное, переживает, что с нами нет моего сына, он ведь уже не тот, что раньше, военная служба пошла ему на пользу.
- Кто разберет этих женщин, - развел руками Буркард, - кстати, а где он?
- Немного отстал в пути, очень уж охоту любит. Вы простите ему эту оплошность?
- Ничего, ничего, я его понимаю, сам такой был. Кстати, ваше вино, я велю, чтобы принесли другой кубок.
Буркард сделал жест слуге, но Альбрехт остановил его:
- Извольте не беспокоиться, это всего лишь церемония, я сделаю глоток у каноника Годхольда, вы не против, каноник?
- Ммм… - замялся тот, - я уже всё выпил, жажда с дороги мучает, а вино прекрасное, скажу вам!
Гертруда сидела в своих покоях и смотрела на стену. Мать, вместо того, чтобы пожалеть, очень строго отчитала её за легкомыслие, усугубив моральное состояние дочери ещё больше. Уна, прознав об ошибке, и носу не показывала, потому как знала, что подруга может устроить очередной погром, а там и до травмы недалеко. Поэтому Гертруда сидела одна и смотрела на стену. Слёзы уже все выплаканы, да и делу они явно не помогают.
«Пропала моя жизнь, все пропало, - думала она, - остается пойти и спрыгнуть с донжона, может, тогда отец поймет, что был неправ и отменит помолвку».
Гертруда шмыгнула носом и, встав с постели, поплелась, куда глаза глядят
Каноника очень порадовали предоставленные ему покои. Еще бы, кто сейчас рискнет в чем-либо ущемить святую церковь и её слуг.
Немного полежав на роскошной кровати и отдохнув с дороги, Годхольд стал готовиться к пиру, который устраивал сегодня граф по случаю приезда гостей. Пир был первым и далеко не последним.
- Йотс! – обратился он к клирику, копошившемуся с вещами, - раздобудь хорошего вина и оставь подле постели.
- Будет исполнено, каноник Годхольд.
- А вот это, - протягивая ему ладанку, добавил он, - выльешь в вино, и смотри мне! Отвечаешь головой!
- Я все сделаю, каноник Годхольд.
Рудольф топтался в коридоре, не решаясь ступить в главную залу. Природная робость давала знать о себе – слишком много людей, слишком много взглядов, настоящий кошмар.
Ведьмино зелье уже было разбавлено и находилось в кружке, которую он держал перед собою, смакуя момент. Осталось совсем недолго, и вскоре никто не сможет узнать его.
Неожиданно из-за угла вышла девушка. Шаркая ногами, она безвольно плелась по коридору, словно неуспокоенная душа.
«Это же Гертруда», - подумал он, отвлеченно отметив, что девушка очень похорошела со дня их последней встречи, вот только заплаканное лицо и пустые глаза немного всё портили.
Подойдя к нему, девушка застыла, а потом протянула руку и, выхватив у него кружку, выпила её содержимое до дна, вытерла рот, вернула ему посуду и печальным голосом произнесла:
- Если бы он был такой, как ты… - и чуть толкнув его плечом, поплелась дальше.
Несколько долгих мгновений он переваривал происшедшее. Потом кружка выпала из его руки, разбившись на мелкие кусочки, а вместе с ней разбилась и его надежда.
В жизни Рудольф плакал нечасто, больше в юном возрасте, но сейчас ему хотелось просто завыть от досады. Почему судьба так немилосердна к нему!
Порешив, что сегодня он в большую залу точно не пойдет, и пусть отец потом с него хоть десять шкур снимет, юноша отправился к себе.
Пройдя весь путь как в тумане, Рудольф обнаружил, что сидит на кровати, а рядом на табурете призывно красуется кувшин с вином, всем своим видом предлагая краткое успокоение от нехороших дум.
На удивление, только напившись, он понял, что перепутал комнаты. Дальнейшее обследование подсказало юноше, что его покои были следующие.
Уже поздним вечером Йотс заглянул к канонику, дабы удостовериться, что все в порядке, и ему ничего не требуется. Годхольда не было. По-видимому он еще гулял с графами в большой зале.
Ещё раз проверяя, что всё лежит на своих местах, именно так, как любит каноник, Йотс наткнулся на пустой кувшин. Сначала клирика бросило в жар, затем в холод, а после и вовсе затрясло мелкой дрожью.