– О, тогда и проследите, чтобы мне тоже такое мясо принесли! Мой друг воспрял как пацан перед голой бабой.
– Если мы подадим вагю, то блюдо обойдётся вам в две тысячи долларов.
– Поверь, мистер, это мясо того стоит!
– Сотня долларов за сотню грамм… мои ожидания максимальные. Кажется, трава тут стоит дешевле. Джасвиндер, не знаешь, может, это твоё вагю курить можно?
– Волод, ты чего такой нервный?
– Меня чует. Да, gringo? (иностранец /испанский/)
Глава 7
К столу подошёл тонкий и сухой индеец. Сложно было сказать сколько ему лет. Выглядел он так, словно по его телу проще вычислить дату смерти, чем тот миг, когда шаман появился на свет.
– Koja da kosti… (Скелетированные останки). Здравствуй, старик!
– Зови меня Вияя. Чем ты пронял Диего? Этот охламон впервые на моей памяти привёл ко мне просителя. – Старик упёр взгляд в Волода, тот, кажется, был этим взглядом придавлен к креслу.
– Я предложил ему стать клановым поставщиком музыкальной техники.
– Мне это известно, и мне известно, что он отказывался от куда как более щедрых даров.
– Гордость. Он ощутил гордость. Пережитая гордость сделала его благодарным.
– Ты говоришь честно, и потому я не прогоню тебя. Бери молодого жреца и пойдёмте к огню. Я приготовлю вам мясо.
– Жреца? Этот прощелыга поклоняется разве что траве! – хохотнул князь.
– Любой путь достоин быть выбран. Где жрец – там и бог. Так они зародились. Так и будет впредь.
– И ваши боги? – полюбопытствовал русский.
– И наши. Просто наши старые.
Шаман указал рукой на два стула за короткой стойкой. Сам он встал у большой жаровни и закинул в неё угли. После чего дунул на угли, и те затлели. Сразу все.
Официантка принесла старику поднос, на котором лежал просто колоссальный отруб толстого края. Следом за ней вышли двое мужчин в одинаковых футболках. Они тащили подносы с овощами.
Огромный кусок мяса, весь в белых прожилках, лёг на решётку. Сверху на него посыпались крупные кристаллы соли. После чего старик сунул решётку в самые угли.
– На тебе лежит знак горя. Тебя проклял не враг. Злая воля не может ударить там, где торит тропы любовь.
Шаман подвинул к себе огромную, литра на четыре, ступку из цельного куска обсидиана и деревянный пестик, выточенный из тёмного дерева. В чашу полетел пучок петрушки, затем пучок мяты, сок лайма и зубчики чеснока. Под конец шаман срезал цедру с другого лайма остро наточенным ножом и отправил её в ступку. Туда же он закинул острый перчик. А потом начал махать пестиком с силой, которую не ждёшь от высохшего тела. Когда все ингредиенты обратились в кашицу, он перевернул мясо, и меньше чем за минуту распластал батат, молодую кукурузу и огромные сладкие перцы ярко-жёлтого цвета. На другой противень пошли сладкие острые перцы и крупная головка репчатого лука.
– Ты можешь снять проклятье вечной войны?
Волод попытался надавить голосом, но непроизвольно сглотнул слюну, такой запах стоял от жаровни.
Шаман вытащил на стойку здоровое блюдо. Зелёный соус он перелил в соусник. От вида почти скелета, который легко переворачивает руками пудовую ступку, князь приоткрыл рот. И поспешно захлопнул.
– Ты, gringo, забыл свои сказки, – старик обратился к Володу, – привык жить в мире измеримых вещей и позабыл о том истоке, что тебя породил. Вы, бледнолицые, поставили границы своим силам, поставили границы возможного. Но ваш род проклял не мужчина, который рассчитал лучшее положение звёзд с помощью ваших зрящих во тьму глаз. Проклятие наложила женщина, у которой забрали счастье. Прокляла, но даже не смогла произнести свои обвинения вслух.
– Да, именно потому я и приехал к тем, кто их помнит, – Волод снова встретился взглядом со стариком. Но в этот раз не отступил.
– В твоих землях забыли сказки? Небо несёт эхо ваших древних колыбелей, которые первые люди пели звёздам. Кто их поёт сейчас?
– Наши старики отлучили мой род от своей мудрости. Двести лет назад.
– И что же за преступление совершили твои отцы? За что такое суровое наказание?
Старик снял с огня перцы с луком и закинул их в ступку. Туда же пошла горсть свежих перцев тёмно-коричневого цвета и порубленное яблоко. Снова замелькал пестик.
Русский молчал.
– Я ещё не решил, помогу тебе или нет.
– Мой предок Вечному Знахарю в кашу насрал.
Пестик замер над ступкой. Шаман задумался.
– Всю историю, gringo, не надо метафор.
Волод медленно выдохнул сквозь зубы и заговорил, пока Вияя перекладывал перечную кашу в соусник, в этот раз с помощью деревянной лопатки.
– Похвалялся мой пра… дед подвигами ратными, да лихостью удалой в компании побратимов-дружинников. И решили думать, как испытать кто из дружины самый ловкий да сильный. Дистиллят тогда не изобрели, но в меду они там разве что не купались. История не сохранила что другие участники спора предложили в качестве доказательства своей крутизны и мощи, так как поступок деда затмил блеском идиотизма вообще всех, на веки вечные. Вызвался дед пробраться в горницу дома Вечного Знахаря, да выдавить там кишкой колбаску. Уйти незамеченным и неузнанным. Угодье знахаря дружина как раз дозором обходила. Древний как сама земля старик очень не любил случайных гостей и щедро платил за засечные земли сразу за границами дубравы. Патрулировать те места считалось лафой великой, потому что за колдуном водилась такая дурная слава и такая хреновая репутация, что дубраву в своё время огибали даже крестовые походы.
Джасвиндер и Вияя слушали, затаив дыхание. Шаман только иногда крутил решётки.
– Такие… существа как Вечный Знахарь бесконечно далеки от понимая простыми людьми. Да и вообще людьми. И о своей безопасности он заботился так, как другим и не снилось. Но мой дед был большим любителем шастать по чужим спальням, да вражьим лагерям. Особенно ночами. Он был лучшим. У нас с тех времён половина родов кровниками числится, но не просто кровниками, ещё и роднёй близкой. А может, деда вело благословение какое. Прошёл незамеченным, пролез в горницу (старик жил в обычном доме), вытащил горшок с кашей из печи, наложил на кашу кучу и поставил обратно, под крышкой, томиться до утра. Следов не оставил, а то, что дерьмо запёк, так на него проклятье не наложить после такого. Знахарь бесновался так, что небо потемнело от миллионов голодных воронов. В землю били пламенные молнии, а в реках потекла кровь. Но только вся эта тёмная сила не нашла выхода и угасла. Бушевала страшная буря месяц. Проблема в другом была: дед всем сам о своей удали рассказал! Все, конечно, поклялись страшною клятвой, что не расскажут никому о том, кто совершил подвиг. Клятва никого не покарала. Может, Знахарь у птиц расспросил, может ещё чего. Но год спустя древний колдун пришёл за моим дедом, прямо в его имение, в Москве. И вместе с ним пришла вся дубрава. И давай над дедом суд чинить. Знахарь тот обычаи добрые знал, и перед тем как деда на части рвать хотел, сразу со всеми членами рода, слово ему последнее дал. Дед, конечно, лучший, но лучшие иногда попадаются. Потому баять он умел – другим на зависть. Наверно потому и дожил до того момента. Говорят, он спокойно улыбнулся старику в его серебряные глаза и сказал, что его послали сами боги, чтобы смирить гордыню древнего колдуна. Ему напомнили, что нельзя забывать о том, что простые люди тоже несут в себе дыхание творца и способны убить даже древнее чудовище. К нему пришёл человек и принёс напоминание, без зла. Готов ли старик взять на себя грех и убить в благодарность за добрый урок? Или, может, внять ему и построить вокруг дубравы нормальные фортификационные линии, а не лес с патрулями? Ведь в следующий раз в каше будет не дерьмо, а пару мешков с порохом. Вечный Знахарь задумался и словам деда внял, не стал убивать. Но жизнь подпортил, веление дал: пока мой род жив, никто мудростью своей с нами не поделится, от океана до океана. Эту фразу мы запомнили! «Раз такой умный, то и живи своим умом дальше. И все дети твои тоже! Благословляю!» Хорошо, что Знахарь не знал, что Азия – не единственный континент. Дед до сих пор жив, наказ его помнят крепко.