Шаман оттолкнул русского в сторону, запустил ладонь во внутренности жертвы и вывалил кишки на стол. Они засветились тёмно-алым. Вияя раскрыл рот и закричал что-то, протяжно, по-звериному. На крики пленник отвечал воплями боли. Шаман перебирал руками ещё живые органы, словно что-то силился прочесть в них.
Это продолжалось минут десять, в полном молчании. Крики громилы становились всё тише.
– Твои отцы оплатили обманом за любовь! Любовь стоит дороже. Заплати… Заплати… Заплати!
Шаман взвыл на одной ноте, он разглядывал свои ладони, покрытые тёмной кровью. А потом лизнул пальцы.
– Она любила. Любила. ЛЮБИЛА! Десять, нет, сто, нет, тысяча… Десять тысяч! Они все заплатят за тебя. Заплати! Заплати за них долг мести! И проклятье спадёт.
Свечение угасло. А в руках шамана снова возник чёрный клинок, он поднял его, чтобы вскрыть жертве грудь, но на сухое запястье легла ладонь князя. И сжалась.
– Его жизнь принадлежит мне.
– И тебе её обрывать…
Шаман уступил место у алтаря. Но Волод сделал нечто странное: он отложил нож и вытащил из небольшой сумки на поясе одноразовый шприц в блистере. Одним движением русский ввёл его содержимое во вздутую артерию на шее Коротышки. За первым шприцом последовал ещё один инъектор…
– Если ты это сделаешь, то больше никогда не сможешь задать вопрос.
Теперь в голосе шамана звучала угроза. На то князь лишь усмехнулся.
– Мой дед однажды сказал такую фразу: «Своего ума нет – чужим и не проживёшь».
Волод бережно перекладывал кишки обратно в брюшину.
– Надо мной нет власти! Только присяга перед землёй, на которой я живу. Я склоняю голову лишь перед самыми достойными. А служить болотному духу, который разожрался жертвенного мяса так, что стал Богом, я брезгую, извините уж покорно.
Чёрные глаза Вияя, сейчас словно выточенные из вулканического стекла, налились небесной лазурью.
– Ты послужишь мне, хочешь ты этого или нет. Ты получишь от меня награду, хочешь ты того или нет. Я меняю наказание. Ты не отлучён от мудрости, нет. Ты получишь право задавать любые вопросы. И всегда получишь ответы на них. Это без всякой платы. А ещё ты можешь отдать мне грех. Любой грех. Прямо сейчас.
– Цена? – голос Волода перехватило.
Шаман кивнул на распростёртое на алтаре тело. Жак улыбался, на него подействовало противошоковое.
– Как хорошо, что твой бог – это живое мыслящее существо, – лицо русского исказилось в гримасе то ли страдания, то ли бешенства. – Я отказываюсь от щедрого дара.
– И карта, скидочная, на пятьдесят процентов. В ресторан. Обслужим в любое время дня и ночи.
– Да хрена лысого, как любит говорить Джа, я туда ещё раз сунусь, – скривился князь.
Лазурь ушла из глаз шамана. За ней ушла и темнота. Глаза снова стали обычными, человеческими. Выцветшие за сотни лет до полной прозрачности, в них не отражалось ничего.
– Оставайся тут жить, чужак. Время сказок близко, одну из них могут рассказать про тебя.
Волод залил зияющие внутренности содержимым очередного пузырька.
– Старик. Я знаю наши сказки. Там Кощей был, и был он бессмертным. А потом всё закончилось печально: яйцами и иглами, – Волод срезал верёвки и подхватил громилу за плечи. – Джа, помогай, я этого кабана один не дотащу!
– Та в нём тыщща фунтов, у меня пупок развяжется! Эй, вы, не видите – человеку к доктору надо, помогайте!
Безмолвная охрана так же безмолвно стала помогать. С огромным трудом бандита стащили с пирамиды, потом так же с трудом погружали в недра такси, которое невесть как оказалось аккурат перед выездом со скотобойни.
– Ладно, теперь вопрос: есть ли тут клиники, где этого бедолагу заштопают без лишних вопросов? Эй, Коротышка, ты там соображаешь?
– Да, бро, я слушаю тебя, бро… ты самый крутой бро…
– Произошёл несчастный случай. Ты переел мяса, тебя спасли от заворота кишок. Запомнил?
– Да, заворот кишков. Переел мяса… скажу…
– Сейчас китайцам позвоню… Блин… какой там был номер… Ага…
Пошли гудки.
– (невнятное бормотание)
– Опять ты, дура психованная? Сама такая, а хули я тебе звоню? Я тебе звоню! Зачем?!
– (невнятное бормотание, гудки)
– Извините, номером ошибся, переживаю очень… Сейчас… А… Да… Здрасьте, это опять я…
– (бормотание, гудки)
– Сейчас перезвонят…
– Да, что нужно?
– Нашему другу вспороли брюхо, ему надо помочь…
– (бормотание)
– Да, живой, нет, тело утилизировать не надо…
– (очень короткое бормотание)
Джа прижал динамик ладонью и прошипел.
– От тела избавиться втрое дешевле, не хотим денег сэкономить? Нет? Я так и подумал. … Извините, мы можем себе это позволить! Что? … Нам надо чтобы он пропал? А надо чтобы говорить не мог, ну, овощ из него сделать? – Джа уточнил у Волода, тот помотал головой.
– Не, не надо.
– (невнятное бормотание в трубку)
– А может, держать в подвале и медленно сводить с ума? Тоже нет? … Не, допы брать не будем, просто вылечить, да. Официально, как он сам в больничку пришёл. С чем? Его какой-то маньячила на улице тесаком вспорол как повар тунца!
– (невнятное бормотание)
– Ну, тогда скажите что мяса переел, кишки закрутились. Ага… И леденящих душу деталей, побольше, чтобы, скажем, кишки лопнули… нет? Тогда что вы прям его спасали, пришлось всего распотрошить, да…
– (невнятное бормотание)
– Да, всё так плохо. (дальше шёпотом) Что мы ему вкололи?
– Антибиотик, противошоковое, полость брюшины залил антисептиком.
Джа повторил.
– (невнятное долгое бормотание, гудки)
– Нужно оставить его по вот такому адресу, – Джа торопливо записывал в бумажку, которую извлёк из кармана. – Камеры там отключены, наблюдения за точкой тоже нет, пациента оставляем на каталке, на прощанье стучим по трубе кирпичом… Через три минуты после этого выходят врачи. Ты запомнил? А то я сейчас забуду.
– Мамочка всё запомнила, ну что, погнали?
И такси рвануло с места.
– Слушай, Волод, я у тебя спросить хотел, да всё никак времени не было. А что тот жрец, ну, которому в кашу насрали, какие выводы он сделал?
– Двадцать километров сплошных минных заграждений. Полностью роботизированная охрана с функцией саморемонта и запасом деталей на век… Турели, ядовитый газ, агрессивное ЭМИ-излучение… Объект размером с муху гарантированно поражается на высоте до десяти километров. Рядом с этим объектом работает целый институт Большого Бабаха. Ну, то есть, институт инженерных изысканий имени Семёна Грешковина. Система постоянно обновляется и совершенствуется.
– Ага…
– Ещё вопросы?
– А… А ты, мистер, всё же хороший человек. Тебе ведь очень много предлагали за Коротышку?
– Понимаешь, Джа, одно дело приносить жертвы, когда нет другого пути. Есть такое слово – «надо». Иногда бывает надо. Но никогда не используй жертвоприношения там, где можно заплатить другим.
– Ага, запомню, ценная информация, ты так и скажи – хочешь перед той барышней выпендриться? Ну, которая тебе то тачку заказать хочет, то вот на свидание зовёт, но с условием. Ты же вот реально сейчас сидишь и думаешь как её удивишь вот этим своим благородством?
– Джасвиндер, как говорят у меня на родине, ты сейчас ходишь по охуенно тонкому льду, – в голосе Волода прибавилось того самого льда.
Индус заткнулся, но продолжал коситься на собеседника, тот явно был очень доволен.
Коротышку Жака Владимир и Джасвиндер оставили на неосвещённой парковке за стенами госпиталя. Когда врачи вышли к каталке, они обнаружили Коротышку примотанным стретч-плёнкой к каталке, которая тому была явно очень мала. Плёнка закрывала пачки купюр. Каталку споро повезли в больницу.
Интерлюдия
Вот, сюда он человеческим мясом наблевал!