– О, она у тебя как мышца? А где она, кстати? – Джасвиндер продолжал изучать содержимое шкафа.
– Мажеская сила – это не мышца. В мозгу эта сила гнездится. А мозг ест столько же энергии, сколько и всё остальное тело.
– То есть, можно эту силу вырезать из головы? Ну, чтобы одарённый перестал быть одарённым?
Джа сорвал клапан с банки шашлыка и протянул Володу, а потом взял себе такую же, только с говядиной.
– Всё несколько сложнее. Действительно, можно лишить одарённого силы, если повредить мозг. Но это, скорее, отбирает память о том, как использовать силу. Она остаётся в теле. Если лоботомировать чародея, он не сможет творить техники, а ещё потеряет изрядный кусок себя, эмоции, мотивацию… Можно вырезать часть мозга, которая отвечает за координацию, или речевой центр, тогда такой инвалид тоже лишится своих способностей. Но это не значит, что там источник силы. Можно выжигать энергетическую структуру, которая прорастает из мозга по организму, это приведёт к ожогам по всему телу. Но если сжечь такому магу руку в печке, то он всё равно сможет ударить тебя заклинанием. А маги-целители – так вообще звери, им можно очередь в голову всадить, мозги по стенкам, а они тебя всё едино ушатают в ответ. Ты чего не ешь?
– Да как-то перехотелось, – индус с сомнением посмотрел на содержимое банки. Одуряюще пахло жареным мясом.
– А что касается мозга… А чёрт его знает, если честно. Голова быстро работает, глюкоза падает, устаю…
– Или заедаешь стресс, – хмыкнул Индус. – Простудой одарённые не болеют, это я слышал. А бывает, что депрессия у них? Или шизофрения какая? Или другие расстройства?
– Но-но-но! Какая депрессия у одарённого, какая шизофрения? У нашего брата только две известные ментальные болезни: diuturno alcoholismo и damnum! – последнюю фразу князь произнёс невнятно, он запихнул в рот себе кусок баранины.
– Чего? Это что за сифилис такой? Первый раз такие болезни слышу, – Джа присосался к тубусу с орехами в меду.
– Алкоголизм и порча, если по-английски. Всё остальное – удел слабых нытиков! Мы вот того старикашку видали, думаешь, он знает слово «деменция?» Для него это редкий вид децимации.
– Ну а как же ПТСР? Тебе это слово точно известно. Ты, Волод, извини меня, но ты этим ПТСР точно болеешь. У меня дедушка такой же. Спорим, если тебе на ухо орать, ты убить можешь?
Князь вздохнул, рыгнул, а потом пристально уставился на собеседника.
– Ты, Джасвиндер, такие вопросы больше никому не задавай. Болезнь – это слабость. Нельзя спрашивать одарённого о слабостях. За такое убивают, по обе стороны океана. Нет никаких ментальных проблем. Есть только ярость, неизбывная злоба и груз посмертных проклятий.
– Ва-ха-ха! Вааа! Подштанники Кали! Ганеша благословенный, спасибо что я не одарённый! Уха-ха!
Джасвиндер громко и совершенно неприлично заржал. Князь от этого смеха аж лицом потемнел.
– И что же смешного я сказал?
– Вааа, не могу, ух-аха! Все одарённые – больные ублюдки, и не лечатся! Мва-ха-ха! Волод, я твоим родным гашишного масла презентую, галлон! Лучше два, нет, десять! Пусть поспят хоть, болезные! Мва-ха-ха! Порча! Ой, не могу…
Князь сжал кулак так, что хрустнули костяшки. Его лицо побелело, челюсть сжалась. А потом…
– АХА-ХА! УУУУУУ… Ох, Джа, скраду я тебя, скраду и всем своим родственникам покажу! Вместе с бочкой масла!
Раздался тихий звон, и дверь в раздевалку открылась.
– Мёртвый Николай? Ваша информация и ваша одежда. Я могу вам чем-то…
В комнату вплыла кукла. В руках она сжимала тонкую папку и объёмный бумажный пакет.
– Да, девонька, скажи мне, а клан Сильверхейм оказывает услуги психиатров?
– Это… необычный запрос. Вы первый кто к нам обращается с подобным. Если хотите, я могу…
Индус с русским снова заржали.
– Ладно, иди, Джа! Мне тут помыться надо. Ходи, людей послушай, может, чего интересного тебе расскажут. Там в баре крепкий алкоголь разносят. Может, народ чего интересного ляпнет.
– Потереть вам спинку?
Кукла произнесла это так, что в модуле запахло сексом.
– Извини, девонька, была бы ты живой… А до механической бабы я ещё опустился, ты мне лучше расскажи о своих ТТХ, чем питаешься, что можешь, как стреляешь, что водишь, подробно…
Джа вышел из модуля, и дверь за ним с тихим шипением закрылась. До трибун он не успел дойти, как его перехватил неприметный мужчина в форме стюарда.
– Мистер Джасвиндер? Пойдёмте, вам выделена отдельная ложа на трибунах. Также вас проводят к вашему спутнику перед боем.
– Но…
– Мы против сбора разведданных на мероприятии. Его светлость допустил прямое нарушение контракта своим распоряжением о шпионаже, мы бы не хотели доводить дело до инцидента.
Растерянного индуса аккуратно, но твёрдо взяли под локоток и увели на трибуны.
Полчаса спустя…
– Уважаемые зрители! Добро пожаловать в четвертьфинал нашего убойного мероприятия! Мы увидели сегодня много красивых боёв, но впереди самое интересное. Четырёхрукий Стен! Демонический стрелок родом прямо из Техаса против Мёртвого Николая! Лёд против пламени! Вы только посмотрите на этих парней!
Трибуны послушно взревели. С неба посыпались сверкающие обрезки бумаги, отчего по рингу забегали солнечные зайчики.
– Стен! Что ты скажешь о своём сопернике?
Свет прожекторов скрестился на невысоком мужчине в широкой кожаной шляпе, а на большом экране появился обсуждаемый стрелок. Высокие сапоги, синие брюки, белоснежная рубашка и кожаная жилетка, украшенная сотней латунных пуговиц. Острое лицо украшали большие тёмные очки и уродовала злобная ухмылка. А ещё в специальной сбруе он таскал с собой сразу четыре револьвера.
– Когда я был маленьким, то мечтал подстрелить Санту и забрать все подарки себе. Мой отец не хотел разрушать настоящее чувство сказки, а может, переживал за целостность своей шкуры, у него не хватило духу сказать мне что Санты не существует.
Голос у стрелка оказался довольно высоким, живым и звонким.
Зрители на трибунах рассмеялись.
– Так что он подарил мне Браунинг тысяча девятьсот двадцать первого года и пять цинков патронов к нему, а потом записал в стрелковый клуб. Пять гребаных лет, пока все дети отмечали рождество с родителями, я сидел на крыше нашего ранчо и выцеливал старика на оленьей упряжке. В последние пару лет я даже смонтировал на крышу списанный после вьетнамской компании радар. Но неуловимый старикашка каждый раз ускользал от меня! И каждый раз с издевательством оставлял мне подарки. То дробовик, то пару револьверов, слишком тяжёлых для меня, верстак для снаряжения патронов! То были прекрасные времена, я научился разносить одной очередью сразу десяток тарелок на расстоянии до мили.
– Ты, должно быть, очень огорчился, когда узнал, что Санты не существует? – поддакнул промоутер.
– О, да! Я огорчился, сильно. До сих пор помню тот рождественский вечер. Отец с друзьями запекал поросёнка на заднем дворе. Стояла безветренная погода, небо ясное, прозрачное. И тут мой радар что-то засёк. Цель, на высоте шести миль! Санта! Точно! Этот ублюдок держался на большой высоте, а в трубу десантировался, видимо, с зенита. И стало понятно почему у меня не получалось. Пулемёт не доставал на такую высоту, если бы не радар, я бы вообще не заметил эту сволочь! Злость и обида душили меня! У меня не было ничего, чтобы достать ублюдка. Эта злость что-то сломала во мне, я ощутил своё оружие, всё разом. Моя воля наполнила патроны. Я почти вертикально задрал ствол и дал очередь, на всю ленту, на все сорок патронов. Ствол пулемёта мгновенно раскалился добела и поплыл, а пули трассёрами прошили, казалось, сами небеса! А потом в воздухе что-то полыхнуло. С дикими воплями я скатился в гостиную и стал одеваться. Санта выпустил парашют, и его несло на ранчо Питерсонов, наших соседней.
– Родители удивились?
– Не то слово! Родители, гости, Питерсоны, когда загорелся амбар с сеном. Но больше всего удивился Эйрик Хартман, пилот конвертоплана, когда моя очередь отрезала ему хвост. Он служил в форте Паркера, провинился перед начальством и в тот вечер выполнял учебный облёт территории. От него я и узнал две вещи: Санты не существует, а следы от армейского ремня сходят почти месяц даже у очень одарённых мальчиков!