— А я завидую ему. Он может ходить.
— И вы скоро сможете. И девушки останутся с вами, в отличие от нашего травматолога!
Она засмеялась собственной шутке и бодро зашагала к выходу. Задержавшись возле Аниты, отрывисто повторила “Двадцать минут!”, после чего вышла в коридор.
Хлипкая дверь палаты пропускала все больничные звуки извне: шаги, голоса, свист сквозняка и шум передвигаемых предметов, но после пережитого стресса Анита будто очутилась в тихой и безопасной гавани, которую не портили даже слабые писки медицинских приборов. Не теряя ни секунды, она уселась на кровать поближе к Олегу и порывисто обняла за шею — свободное от бинтов место.
— Пробраться к тебе — та еще задача. Даже пятый акт «Диабло» не готовил меня к таким испытаниям.
Друг вскинул руку и с чувством провел ладонью по ее щеке, погладив пальцем толстую царапину — «подарок» от Мика. Голубые глаза недобро прищурились.
— Карина рассказала мне об этом упыре. Как только смогу ходить, найду и расшибу ему башку.
— Карина уже расшибла ему башку, — девушка перехватила его ладонь и сжала в ответ. — Это на уроках психиатрии учат вырубать слишком буйных пациентов?
На губах мелькнула знакомая улыбка. Олег всегда так улыбался, когда был доволен собой.
— Я ей показал, а сам научился в универе. После курсов по анатомии мы с другом-боксером исколотили все манекены в спортзале. Не зря я три года числился на факультете физкультуры, — его рука спустилась к спине и непрерывно гладила Аните волосы. — Когда я здесь очнулся, то подумал, что худшее позади. Случись что с тобой, я бы предпочел не просыпаться.
Хотелось лечь рядом, закрыть глаза и остаться вместе минимально на сутки, но пищащие медицинские приборы так и транслировали слова медсестры: «Двадцать минут». Девушка вернулась в сидячее положение, но руки остались бродить по открытым плечам Олега, поглаживая каждый пластырь.
— Теперь все хорошо. Больше некому за нами охотиться.
— Я не сказал тебе спасибо. Мое лицо и кости относительно целы благодаря твоей смекалке.
— Помнишь того солдата, который приставал ко мне во дворе, а ты его прогнал? На следующий день ты подарил мне перцовый баллончик для подобных случаев, — Анита достала маленький цилиндр из кармана джинсов и покрутила его пальцами, улыбаясь воспоминанию. — Это он. Забавно вышло, правда? В итоге он спас тебя самого.
Парень медленно провел по нему пальцем, но, судя по выражению лица, думал совсем не о баллончике.
— Ты хранила его все это время?
— Все это время мне посчастливилось обходиться без него, я лишь изредка проверяла работоспособность. Сегодня вечером я вылила на Игоря почти все содержимое.
Аниту не покидало чувство тревоги. Хотя Олег неустанно касался ее, словно боялся внезапного исчезновения, и с готовностью отвечал на поглаживания, излучая тепло и заботу, его взгляд оставался стеклянным. Часть его души будто окаменела, погибла где-то внутри, но тело упорно скрывало утрату за сумбурной нежностью. Девушка медлила говорить о хоккее, интуитивно оценивая «размер раны» во время разговора, дабы случайно не сорвать с нее корку.
Она обвела комнату взглядом, в очередной раз проверяя ее на наличие Карины. Куда та подевалась?
— Я думала, Карина еще здесь.
Послышался глубокий вздох и слова на выдохе, словно речь шла о покойнике.
— Нет, она уже ушла. Больше Карина не придет.
— Не поняла… Куда ушла? — Анита нахмурилась и непроизвольно затыкала пальцем в темное окно. — Метель на улице.
— Она возвращается в Питер. Те ребята из ресторана, помнишь? Мы встретили их сегодня...
— В Питер?!
— Их поезд отменили, но парни раздобыли машину и отвезут девчонок в город вместе с Кариной. Она не хочет оставаться в Выборге.
Ее поднятая от шока рука замертво упала на кровать.
— Она… Она даже не попрощалась! Ничего не сказала! — от волнения мысли метались и сталкивались, точно мошкара летом у озера. — Вы поругались, или что? Почему она сбежала, ничего не сказав?! Да еще в такой ситуации…
— Анита, — внезапно твердый голос оборвал поток ее вопросов. — Ей нужно побыть одной. Уверен, Карина свяжется с тобой и все объяснит… но позже.
— Она все знает, — девушка подняла на друга широко распахнутые глаза, будто признавалась в преступлении. — О нас. Карина таки потребовала правду. Видела нас на площади.
К ее удивлению, Олег усмехнулся — невесело, как грустной шутке, и откинул голову на подушку. В резком больничном свете его лицо выглядело ужасно бледным.