— А мыло? — нетерпеливо спросила Клер.
— Мыла нет, полотенец нет, соли нет, молока нет — после жатвы до деревни приходили немцы, забрали у Кароля последнюю корову. Зато... — тут от открыл корзинку,— хлебца вам принес и вон сколько горячей капусты с картошкой.
— Капуста! — ахнула Лини.— Бог ты мой!
— Кароль есть добрый человек, не-ет? — с гордостью спросил Юрек.
— Вот бы нам поблагодарить его лично,— горячо воскликнула Клер.
Андрей что-то быстро проговорил по-русски, и Клер перевела: когда придут его товарищи, Кароль будет вознагражден с лихвой за все, что он для них сделал.
— Эй, а водочки организовать не догадался? — спросил Отто.
— Он предлагал большую бутылку, да я не взял,— небрежно уронил Юрек.
— Не взял?!
— Я водки не люблю, только французский коньяк.
— Ты что... — зашипел Отто.— Видно, совсем...
Юрек так и покатился со смеху:
— Да я шучу. Нет водки, нет.
Тут в третий раз за день грохнул взрыв хохота. И не так уж это было смешно — просто беглецам необходима была разрядка.
— Ну что ж,— сказала Лини, когда веселье улеглось,— давайте поедим, пока все горячее.
— До завтрашнего вечера больше ничего не будет,— предупредил Юрек.— Так что хорошо бы нам немного оставить на завтра, не-е-ет?
— Ну-ка, Лини, похозяйничайте,— попросил Норберт.— Разделите все на три раза.
— Идет. Только поставьте корзинку туда, где посветлее, ладно? А то мне ничего не видать.
Луна тем временем успела переместиться и теперь освещала лишь дальний конец помещения. Все перешли туда. Вскоре каждый получил полную, с верхом, миску горячей капусты с картошкой и толстый ломоть серого хлеба домашней выпечки.
— Тут еще на два раза хватит! — радостно объявила Лини.
Ели в сосредоточенном молчании, время от времени покрякивая от удовольствия. Какое же это было наслаждение — есть обычную пищу, ведь они так давно ее не видели, и знать, что больше не нужно давиться тошнотворной крапивной баландой, из которой состоял их обед в Освенциме. Капуста, картошка, вкусный хлеб—да это же королевские яства! Одна только Клер усилием воли заставляла себя есть медленно. Остальные набивали рты без передышки, и голод этот был скорее психологический: ведь каких-нибудь несколько часов назад они довольно плотно поели. Каждый начисто вытер миску последним кусочком хлеба.
— Ах! — воскликнул Отто, отодвигая миску.— Святой Кароль! Не иначе как он попадет прямо в рай!
— Я бы этой капусты еще десять таких мисок съел, прямо сейчас,— сказал Юрек.
— А я — двадцать,— усмехнулся Андрей.
И тут они предались излюбленному развлечению заключенных.
— Если бы можно было заказать на завтрак любое блюдо, вы что бы взяли? — обратилась Лини к Норберту.
Ответ последовал незамедлительно:
— Четыре жареных утки и к ним четыре литра пива.
Взрыв хохота.
Отто: — А мне — тушеное мясо и яблоки в тесте.
Клер: — Болыпущий-преболыпущий омлет с сыром.
Юрек: — Мне — маленького свиненка, кило на шесть, чтоб было что пожевать, та-ак?
Снова хохот.
Андрей: — А для меня — большой жирный гусь.
Лини: — Никак не могу выбрать — то ли свежие голландские селедки, то ли клубнику со сливками.
Отто: — А ты начини селедки клубникой!
Клер отодвинула свою миску, съев меньше половины.
— Потом вы все будете мне завидовать,— весело объявила она.— Смотрите, сколько у меня осталось!
Лини: — Особенно буду завидовать я — ведь у тебя такая изящная фигура!
Все снова так и закатились, а Клер громче всех.
Потом Юрек со вздохом сказал:
— Ну я пошел. Пошукаю колодец, принесу воды.
— Слушай-ка,— оживился Отто.— Заскочил бы ты по дороге в лавочку, купил мне сигар, а?
Громовой хохот.
— Ох, боже мой,— простонала Лини.— Уморили меня совсем. Хватит! Чтобы никто больше ни слова!
До чего же хорошо! Какое блаженное чувство свободы!
6
Норберт и Отто подремывали, лежа вдвоем на одном одеяле. Женщины, казалось, тоже спали, но Андрей заметил, что Клер зашевелилась и села. Он двинулся к ней, осторожно пробираясь в темноте.
— Клер, вы проснулись? — зашептал он по-русски.
— А я не спала. Я опять ем.— И она рассыпалась коротким счастливым смешком.
— Как ноги?
— Все так же — болят.
— Но не хуже?
— Нет. Только ледяные — никак не согреются. Опустить бы их на часок-другой в горячую воду!
— Нельзя, это вредно. Хорошо, что здесь прохладно. Такая температура для ваших ног в самый раз.