Я бросаю короткий взгляд через плечо на Звёздочку, однако вместо ожидаемого спокойствия или скромной радости, на морде читающей мысли драконицы я вижу лишь испуг и растерянность. Не отводя напряжённого взгляда от появившегося Предвестника, она медленно отступала как можно дальше от пророка, будто пред нами возник не живой дракон, а призрак, в существование которого Звёздочка отказывалась верить. На всякий случай я несильно царапаю когтями чешуйки на своём локте. Боль настоящая, значит я не сплю. Эх, спихнуть всё происходящее вокруг на какой-нибудь из тех снов, когда ты якобы просыпаешься в привычной обстановке, было бы очень удобно!
Под моё крыло осторожно проскальзывает Тростинка. Несколько сбитая с толку сестрица переводит взгляд то на ночного, то на меня, будто бы надеясь, что я смогу объяснить ей, что здесь происходит. А мне бы самой это понять… Набрав побольше воздуха, я судорожно соображаю, о чём бы таком спросить Предвестника, чтобы сразу поставить его на место. Только я забыла об одной из раздражающих привычек провидца.
— Вопросы будут всегда, ведь каждый ответ порождает как минимум ещё один, — прижав палец к своим губам, на всю пещеру шепчет ночной, коротко кивая в сторону уснувшего Камнероя.
От такого ответа на незаданный вопрос что-то в моей голове «трескается». А затем раздаётся вытесняющий изнутри все мои мысли взрыв.
Больше не могу. Меня бесит этот дракон! Меня бесит, что он меня обманул! Меня бесит его самодовольная ухмылка и то, что он затыкает мне пасть, используя какую-то дурацкую философскую белиберду! «Оооо, вы слишком тупые, чтобы понять мой великий план», — так и читается в глазах Предвестника. ВСЁ. С меня довольно! Если здесь нет Фирн, чтобы выбить дурь из этой самодовольной ящерицы — это сделаю я. Сама, в порыве охватившей меня злости, вызванной скопившимся раздражением!
Краем сознания я понимаю, что веду себя глупо, что нельзя позволять гневу брать над собой контроль. Но что–то дикое и жестокое глубоко в моей голове толкает меня навстречу ночному. Наверное, это самые потаённые и почти забытые инстинкты — территориальный императив или какая–нибудь другая черта, характерная для беспощадного хищника, коими когда–то были ещё дикие драконы. Забавно, что за всей своей «цивилизованностью» мы практически забыли о своей природе… Или же эта животная ярость ожила во мне по другим причинам?
Оскалив свои клыки, я бросаюсь с места в сторону Предвестника. Тростинка, оставшаяся позади, что-то обеспокоенно выкрикивает, но я её не слышу. Вот он — довольно ухмыляющийся и не спускающий с меня взгляда чужак. Оттолкнувшись задними лапами от пола, я прыгаю вперёд, расправив свои крылья и вытянув перед собой когти.
Ухмылка на морде предвестника плавно переходит в добродушную демонстрацию клыков, а затем ночной слегка наклоняет морду набок и прикрывает свой левый глаз. Обманчивая расслабленность, которой я в порыве ярости не придаю никакого значения. И только в последний момент, когда я практически была готова впиться клыками в его крыло, провидец сместился. Припав на своих лапах, ночной дракон проскочил сбоку от меня. Хлёсткий удар хвостом пришёлся мне в живот, сбивая дыхание. Впрочем, вспышка боли лишь подкармливает мой пылающий гнев.
— Водомерка! — в испуге вскрикивает Тростинка, пытаясь угомонить меня. Но я не слушаю, приземляюсь на свои лапы и резко отскакиваю в сторону от продолжающего лыбиться ночного. Смотря, как Предвестник прижимается одним крылом к стене и восстанавливает дыхание, я медленно двигаюсь к нему приближающейся по дуге, подбирая удачный угол для нового нападения.
— Я бы на твоём месте послушался сестру, Водомерка, — своим спокойным голосом только подливает масла в огонь провидец, лишь сильнее меня провоцируя. — Я не хочу вредить тебе.
Однако его я тем более не слушаю. А может, плюнуть в него огнём и посмотреть, как ночной увернётся от этого? Нет, к сожалению, я забыла полежать утром под солнышком, да и грязевые ванны уже минимум неделю не принимала. Поэтому сейчас, несмотря на полыхающую жгучую ярость, мне не хватит тепла, чтобы выдохнуть настоящие языки пламени. Может, и вправду успокоиться? Усмирить свою злобу? Вновь я ловлю взгляд Предвестника.
— Если ты успокоишься, мы сможем спокойно поговорить, — тянет эта хитро щурящаяся ящерица, в серых глазах которой я не нахожу и намёка на раскаянье.
Нет! Глухо зарычав, я вновь срываюсь с места, бросаясь на ночного. На этот раз без дурацкого прыжка, с планом вгрызться клыками в его шею.
— Стой! — выкрикивает бросившаяся мне на перерез Звёздочка.
Только вот ночная никак не успеет меня остановить.
И вновь Предвестник стоит и спокойно ждёт того момента, когда я совершу выпад, проходя точку невозврата. Мне бы это заметить и затормозить, но пылающая перед глазами алая пелена слишком сильно давит на мою голову. Лишь в последний момент с меня будто бы приопустили маску злобы. Но было уже слишком поздно. Ночной вновь выскальзывает из-под моего выпада, на сей раз оттолкнувшись лапами назад. Левой ладонью он перехватил меня за рог и со всей силы впечатал макушкой в стену. Хотя, скорее, я сама врезалась, Предвестник же просто направил меня и не дал затормозить.
В любом случае такое столкновение оказалось очень отрезвляющим. Я бы даже сказала, что на удивление отрезвляющим. Наверное, это одна из особенностей моего гордого земляного племени — когда нас бьют по голове, мы умнеем. Это, кстати, также объясняет и то, почему мои пациенты обычно начинали быстрее соображать после пары звонких шлепков лапой по макушке.
Мои лапы разъехались в разные стороны, и я распласталась на полу, признавая своё поражение глухим стоном.
Мракокрадовы подмышки, Водомерка, о чём ты вообще думала, когда бросилась на этого ночного? О том, что твоя слабая и мелкая тушка окажется быстрее и сильнее практически взрослого дракончика, который ещё и обладает ничуть не «сильной и опасной» способностью видеть будущее? Ах да, точно. Я же не думала. Я действовала. Эх, вот так на кого-нибудь бурчишь за его поспешность, а потом оказывается, что сама ты ничем не лучше. Поэтому теперь у меня будет очень неприятная шишка и головная боль на протяжении всего оставшегося дня. А также ощущение уязвлённой гордости.
— Сестрица! — крепко обнимает меня за шею подскочившая Тростинка, пока остановившаяся рядом Звёздочка гневно сверкает глазами на «виновато» улыбающегося Предвестника, стоящего чуть в стороне.
— Оххх… Посчитай, сколько у меня над головой лягушек с крыльями летает… — бурчу я, осторожно подбирая под себя одну из передних лап, тихонько ощупывая пострадавшую макушку. К счастью, пальцы нащупывают лишь вдавленную в тяжёлые широкие чешуйки каменную крошку. Всё сухо, никакой крови. Да и в голове хоть и стоит перезвон, но на сильное сотрясение это не похоже.
— Что? — обеспокоенно фыркает Тростинка у меня над ухом, и от этого звука в голове раздаётся негромкий звон.
К счастью, сестричка не продолжает свои расспросы дальше. Она лишь чуть сильнее налезла передними лапами на мою спину и своим мокрым язычком проходится по пострадавшим от столкновения чешуйкам, перед этим сдув всю каменную крошку. Самую малость полегчало. Теперь паршиво не столько голове, сколько моему уязвлённому чувству собственного достоинства, до которого, к сожалению, волшебный язык сестрицы добраться никак не сможет.
— Ты должен всё объяснить! — тем временем напирает на Предвестника Звёздочка, яростно топнув своей лапой перед собой.
С морды пятнистого ночного тут же пропадает улыбка, и он слегка расправляет свои крылья, разворачивая их внутренней, «звёздной» стороной к нам. Будто бы говорит: «Ну чего вы злитесь, всё ведь хорошо?»
— Конечно должен, — соглашается провидец, прикасаясь лапой к своему серебряному кулону, изображающему цветок, на удивление тонкой работы, в центре которого можно разглядеть неизвестный мне чёрный камень, напоминающий кусок вулканического стекла. Только какой-то более ровный, будто бы обточенный со всех сторон и заметно менее прозрачный.
Медленно провидец стягивает с себя это украшение, закреплённое на кожаном шнурке, привлекая к нему внимание Звёздочки.