Вообще, я почему–то думала, что «приключения» посыпятся нам на голову, как только мы оторвёмся от земли, отправившись исполнять план Предвестника – незнакомые и загадочные драконы, оказывающиеся невесть откуда на пути, блеск сокровищ и прочая романтическая чепуха, вбиваемая в голову сказками из свитков. Интересно, почему во всех этих “приключениях” на пути главного героя обязательно должны быть какие–нибудь события и препятствия? Хмм, наверное, чтобы удержать внимание читателя, и он не забросил историю посреди месячного путешествия, в котором если и происходит что интересное, так только привалы и охота. Ох, кажется, в моей голове опять зарождаются рассуждения на тему того, что всё происходящее со мной похоже на какую–то дурацкую книжку…
Лучше посмотри вокруг, Водомерка! Оглянись по сторонам, наслаждаясь чистой синевой неба с белыми размытыми пятнами рваных облаков. А ещё лучше - посмотри под свои лапы, на раскинувшиеся внизу горы. И только попробуй позанудствовать на тему тектонических движений и того, как именно могли образоваться эти прекрасные, тянущиеся на множество километров хребты; уходящие в вышину заснеженные пики; тонкие зелёные прожилки долин с еле заметными нитями рек…
Разве этот чарующий пейзаж не красив? Сменяются полосы одна за одной, сливаясь в причудливый узор лабиринта, порой расширяясь или сталкиваясь с соседними “коридорами” в одну особо массивную линию. А если обернуться назад и приглядеться, то можно разглядеть поднимающиеся до облаков пики Академии Яшмовой Горы – места, в котором мне понадобилось меньше двух дней, чтобы вляпаться в эту неприятную историю.
Так ближайшую пару часов мы и летели высоко над горами на север, без устали махая своими крылышками. Во всяком случае я махала без устали, да и Тростинка держалась молодцом, хоть и немного выдыхалась. Похоже мне всё-таки стоит поблагодарить как-нибудь Кремень - наставницу, гонявшую мою семью на болоте - за её тренировки. Предвестник, Циркон, Фирн и Каракурт будто бы и не заметили ничего. А вот бедняга Лонган начинал отставать. Его обычно скрученный хвост сейчас вытянулся на всю свою длину, а сам радужный, вокруг которого летала запыхавшаяся Звёздочка, как можно шире раскрывал свою пасть и втягивал полной грудью воздух.
Но хуже всех приходилось самой маленькой и видимо не приспособленной к таким полётам драконице нашего крылышка – Сайде. Морская даже нашла в себе силы высказать собственное возмущение, столь громко бубня, что, наверное, даже Предвестник её расслышал. «Мы летим слишком быстро! Я устала, у меня крылышки начинают болеть!», «А ещё слишком высоко. Тут такой колючий воздух. Мои жабры мёрзнут!». Ох, бедное ваше Высочество… Или какой там титул применим к изнеженным принцесскам? Совсем залеталась за пару часов… Интересно, как она вообще до Академии добралась с такой выдержкой? Ну не пешком же? А ещё в какой–то момент к ней присоединился посиневший Лонган, бубнящий что–то про холод, и Звёздочка, поддерживающая своего радужного товарища.
Предвестник, бросив короткий взгляд на морскую, видимо не выдержал давящего на него сзади бубнежа, решив избавиться от него максимально неадекватным методом – броситься на скалы и разбиться в лепёшку. Во всяком случае, я так подумала поначалу, когда ночной на моих глазах прижал крылья к телу и нырнул навстречу вытянувшемуся на пути горному хребту. За моим хвостом испуганно ойкнула не ожидавшего подобного поворота Тростинка, а мимо меня пронесся Циркон, словно решивший, что Предвестник потерял сознание. А за небесным и зарычавшая Фирн рванула.
К моей радости, или всё–таки сожалению, определиться я так и не смогла, по мере приближения к камням, ночной дракон начал распахивать крылья в стороны, постепенно выравниваясь и на огромной скорости проскальзывая над одним из пиков, практически касаясь его лапой. Переглянувшись с оставшимися, мы последовали за ночным, а также за нагоняющей его парочкой драконов.
Когда я нырнула к земле, мои глаза прикрыла перепонка, защищающая от встречного ветра не хуже чем от воды. Всё ближе и ближе земля… Я чувствую, как мою вытянувшуюся тушку, с прижатыми к телу лапами, будто бы сдавливает со всех сторон тугими обручами, и в какой–то момент понимаю, что вскоре я уже не успею раскрыть крылья, слишком разогнавшись. Хлопок и последовавший за ними болезненный удар по мембранам - я с радостным и довольным урчанием раскидываю в стороны крылья, наслаждаясь резкой сменой плоскости моего движения, проносясь мимо замедлившегося и успокоившегося к тому моменту Циркона. Всё–таки мне очень нравится летать, и ещё больше нравится крутить фигуры высшего пилотажа! Жаль конечно, что не особо нас этому учили в яслях, и всё приходилось постигать самой.
Мимо меня весело проносится Тростинка, резко уходя в сторону и заворачивая вираж, чтобы вновь пристроиться в хвосте. А затем обгоняет и хохочущий Каракурт. Демонстрируя своё мастерство, песчаный распахнул крылья чуть позже меня, практически коснувшись своей грудью одного из острых пиков. Но вместо того чтобы размазаться по скалам, он успел вовремя выровняться и даже шлёпнуть задней лапой по проскользнувшей всего в паре сантиметров от него скале. Показушник.
Фирн всё–таки нагнала якобы удиравшего ночного, чуть было на него не набросившись в порыве собственной злости. Но благо, она заметила, как Предвестник потихоньку замедляется, лишь недовольно порыкивая в сторону подозрительного ночного. В отстающих осталась Звёздочка, за которой летел жалующийся ей на жизнь Лонган, и Сайда, к которой вскоре подлетел несколько хмурый Циркон. Эта четвёрка постепенно нагоняла нас по мере того, как мы сбрасывали скорость.
Так, уже куда ближе к земле и нормальному воздуху, порой опускаясь в горные долины, идущие с нами по одному курсу, мы летели ещё примерно часок. И только когда светило перевалилось через зенит, Предвестник скомандовал привал. Ну, точнее, как скомандовал – резко завернул в сторону, уйдя с нашего маршрута, и направился к небольшому заросшему травой и редкими кустами горному плато, по которому стекала шустрая горная речушка, срывающаяся в раскинувшуюся ниже долину небольшим водопадом.
— Отдыхаем два часа, — уже после приземления на мягкую травку, поглядев на широко зевающего, практически плюхнувшегося на землю Лонгана и продрогшую Сайду, сообщил Предвестник, тут же обернувшись к Циркону: — Мы с тобой летим на охоту. Остальные ждут здесь.
— Я с вами, — прорычала оскалившаяся Фирн, сделав шаг навстречу лишь меланхолично пожавшему своими крыльями Предвестнику, который подошёл к краю плато и окинул взглядом раскинувшуюся внизу долину.
— Если хочешь, — бросил в сторону злобного сугроба провидец, после того как он окончил свои поиски.
Дождавшись короткого кивка от Циркона, убедившегося, что Сайда перевела дух и отправилась окунать свою морду в ручеёк, ночной оттолкнулся лапами от камней, спрыгивая с обрыва и раскидывая крылья. За ним тут же последовали двое моих сокрыльцев, оставив нас у всего мира на виду.
И всё–таки, как скоро нашу пропажу обнаружат? Не из–за этого ли спешил вперёд Предвестник, столь высоко поднявшись и взяв достаточно немилостливый темп для морской? Тяжело дышащая Сайда плюхнулась на свой хвост у реки, набирая в ладони воды и смачивая ими большие пластинки на шее. Небось, вода здесь ещё более ледяная, чем в озерце, в котором мы чуть раньше купались, но принцессу, похоже, это не беспокоило.
Лонган же, который начал принимать свои привычные оранжевые оттенки, проводил взглядом удаляющихся в сторону долины драконов, что–то буркнув про «термитов, кик-уик, в гнездо», а затем плюхнулся на спину, вытянув на траве как можно шире крылья и подставив пузо под лучи светила. От удовольствия радужный даже замурлыкал и спустя мгновение уже громко сопел носом. Неужто уснул? Вот так сразу, после физической нагрузки? Забавные они, радужные.
Я же не то чтобы устала, да и моя сестрица тоже. Так, скорее замёрзла, но это не страшно. Вон Каракурт тоже немного продрог, судя по тому, с каким удовольствием он подставляет свой идущий вдоль спины гребень под солнце. Практически как Лонган жмурится и нежится, наслаждаясь не столько самим отдыхом, сколько возможностью погреться. Разве что, в отличие от ворочающегося радужного, Каракурт не спит, предпочтя разглядывать нас из под полуприкрытых от удовольствия глаз.