— О нет, с вас я ничего не возьму, да, — негромко шипит сквозь клыки драконица, преграждая мне путь своим вытянутым крылом, на мембране которого я замечаю рисунки. Но не естественные гладкие узоры, как у Сайды, а будто татуировки, изображающие сливающиеся с тёмной мембраной чёрные звёзды. Мне даже показалось, что они двигались, складываясь в иные картинки или вспыхивая чёрным, слепящим светом. Так… это ненормально. Особенно с учётом того, что я не могу оторвать взгляда от крыла, любуясь выведенными на нём рисунками. — Вы же держите путь в Ледяное Королевство? Я видела вас, да. Вас ждут необычные встречи.
Очередной глухой смешок, почему-то напоминающий мне треск костей, срывается с её языка, и драконица осторожно прикасается своим холодным пальцем крыла к моему носу, тут же отдёрнув его, когда я щёлкаю челюстями и срываюсь на грозное нехорошее шипение. Мне это очень не нравится. Однако, с этим мне очень интересно. Откуда она знает, куда мы держим путь? Она нас видела? Она знает о нас? Может, следила? Почему она к нам вообще пристала? Эта морская — полукровка? Не знаю, как это работает, но могут ли ночные передавать гибридам свои способности? Вроде да, Мракокрад же был не только дракомантом. Ох, может, стоит всё-таки стоит проскользнуть мимо? Или… Не знаю… Это же возможность поймать на очередной несостыковке Предвестника! Стоп…
— Они изменят вас, да. Встречи с собственными обидой и гневом. — Взгляд холодный глаз этой морской проскальзывает по замершему Каракурту, а потом переходит на меня и вжавшуюся под моё крыло Тростинку. — И страхом незнания, да. Я могу дать ответы. Ответы, которые не даст вам ночной. Да, идёмте со мной.
Она знает о Предвестнике? Я с неверием и шоком смотрю на возвращающуюся к своему шару морскую, неуверенно переглядываясь с мрачным Каракуртом. Видимо песчаного обуревали схожие со мной мысли. Или другие мысли? Откуда я вообще могу знать, о чём он думает… Стоп, успокойся. Дыши ровно, Водомерка, даже несмотря на то, что густой дым уже стелется по всей площади. Думай логично, Водомерка. А вдруг эта морская и правда расскажет нам что-то ценное? Или попытается обмануть, запутав ещё сильнее? А может, она знакомая Холода? Одна из Когтей Мира, которую ледяной попросил присмотреться к нам? Я сглатываю и жалею, что со мной сейчас нет чёрного камня, защищающего от чтения мыслей. Кто знает, на что эта драконица ещё способна.
— Идёмте, шар расскажет. Он видит всё, да, — зазывает нас морская, повесив свой чадящий кулон на небольшую жёрдочку и пристраиваясь перед шаром. Её пальцы прикасаются к стеклянной сфере, а когти выбивают резонирующий у меня в голове звон.
— Мне это очень не нравится, — шёпотом я делюсь своими опасениями с Каракуртом и Тростинкой.
— Мне тоже, — с коротким кивком отвечает Каракурт, а затем делает несколько шагов к морской, на ходу обернув к нам морду. — Но мы должны проверить.
— Пф, — раздражённо фыркаю я, окидывая взглядом площадь в поисках Холода и остальных драконят, но среди гуляющих по задымлённой площади драконов я не вижу знакомых цветов.
— Ты храбр, маленький воин. Храбр и отважен, да, — благосклонно кивает не отрывающая своего взгляда от глубин шара драконица, то и дело оглаживая сферу. Глухой смешок вырывается из меня, когда я смотрю на это. Предвестнику ведь никакие сторонние предметы для его «гаданий» не нужны были. Может, это и правда безобидное представление? Надо всё-таки посмотреть. Интересно ведь. — Шар видит твою историю. Шар рассказывает о ней, да. О твоей битве. О твоей боли. О твоём поражении. О твоей потере. Он знает то, о чём остальные решаются говорить лишь шёпотом, да. Ты слышишь его зов, слышишь, как он шепчет твоё имя?
«Она точно безумна», – чуть морщусь я, почувствовав, как из под моего крыла выскальзывает Тростинка и направляется к усевшемуся напротив морской песчаному. И мне ведь ничего не остаётся, кроме как нервно направиться следом, ловя каждое слово этой склонившейся над сферой гадалки.
— Шар говорит, что я должна бросить кости, да, — неожиданно изрекает драконица, выхватывая из под столика небольшой мешочек, из которого в её лапу высыпаются слегка вытянутые косточки.
— Что это? — испуганно ойкнув, спрашивает Тростинка.
— Кости, — повторяет морская, сгребая их в свои ладони и задувая своим дыханием, лишь затем, видимо осознав, что это недостаточный ответ, она поясняет: — Кости отдавших свою жизнь, кости умерших во имя чужой цели. Пальцы, что цеплялись и продолжают цепляться за жизнь, да. Когти, что указывают дорогу в самую тёмную ночь.
— Драконья кость. Пальцы, — с отвращением в голосе шипит песчаный, но морская не обращает на него внимания, швыряя своё диковинное средство для гадания на стол.
Аааа… Драконья кость? Это разве не повод подняться и дать дёру, громко и испуганно пища на всю площадь? С другой стороны, она же не из живых драконов их вырывала? Слишком старыми выглядят эти слегка растрескавшиеся и пожелтевшие кости.
Как зачарованная я смотрю, как эти костяшки разлетаются в стороны, гремя в моих ушах громом от каждого столкновения со столом.
— Да. Кости говорят куда громче, чем шар. Смотри, песчаный. — Когти морской указывают на причудливо упавшие фаланги драконьих пальцев. — Ты видишь это, да? Картину, историю твоей судьбы. Я вижу, вижу, вижу. Вижу дорогу через снега. Занесённая пустыня твоего сердца, замёршая из-за допущенной слабости. Ты оступился. Ты до сих пор себя винишь, да. Если бы ты был быстрее. Сильнее. Усерднее. Ты мог бы этого не допустить.
— Откуда ты… — Судя по оскалу на морде песчаного, Каракурт больше не хотел слушать драконицу, слегка приподнявшись на своём месте и зашипев на неё.
— Слушай шар. Слушай кости. Слушай меня. Видишь упавшие три рядом кости, да? Это испытание. А кость на кости — кровь, боль, слёзы, да. Отчаянье. И ещё больше крови. Плохие слова, плохие, да. Очень плохие. Ложь. Всему виной ложь. Ты лжёшь себе, ты лжёшь им, тебе лгут, и ты не в силах принять правду, да. Ты слабый. Ты хрупкий. — Хриплый смешок драконицы, поднимающийся облачком пара, прерывает морскую драконицу, закинувшую свою морду к небу. — Холодно, так холодно. Лапа тянется к тебе из темноты, но ты уже слеп и не видишь её, да. И только открыв свои глаза, ты сможешь сокрушить великих, только узрев правду. Только приняв её, ты сможешь поднять и повести тех, кто уже лишился своего лика. Да, грядёт последний бой, и кости говорят, что он будет твоим лучшим, главным. Ты слышишь зов ночи? Слышишь шёпот, терзающий тебя изнутри, да? Ты готов стать кончиком шипа? Готов отдать и преступить себя? Или же… Ты сдашься и сломаешься?
— Ничего не понимаю. Но очень интересно, — не скрывая своего скептицизма по отношению к этому потоку бреда, шепчу я на ухо Тростинке, ощутив несильный толчок плечом со стороны своей внимательно слушающей сестрицы. И вместе с этим я вновь окидываю взглядом площадь вокруг. Что-то мне не нравится… Что–то всё время ускользает от моего внимания из-за этого тумана. Неожиданно я замечаю внимательный взгляд сидящего у края площади песчаного… с ярко-голубыми глазами.
— Шар, шар, шар. Он снова шепчет. Он снова говорит! — Судорожно дёрнувшиеся пальцы драконицы вновь накрыли стеклянную сферу, оглаживая её, а сама она закатила глаза, будто в припадке удовольствия. — Да, он говорит. Говорит о тебе, маленькая земляная, да. Он говорит, что ты боишься себя. Боишься своих мыслей. Боишься своего потенциала.
Драконица резко наклоняется, замерев своим носом аккурат напротив мордочки Тростинки, не ставя во внимание мой хмурый взгляд и предупреждающее рычание. А сестричка вжала свою шею в плечи.
— Боишься своих сил. Думаешь, что они сожрут тебя, да. Неогранённый алмаз, который ещё засияет в ночи. Который вспыхнет, если найдётся тот, кто сможет. Сможет… — Ухмылка наползает на морду морской, вновь придавая ей сходство с глубоководными хищниками впадин. — Сделать тебя чем-то большим. Да, я вижу. И тут не нужны кости. Кости не нужны, лишь шар, шепчущий о том, как ты воспылаешь в темноте, да. Только. Тебе суждено навсегда остаться в тени. В тени той, кто будет идти под звёздами, в тени той, кого будут слушать.