Следом за ледяным к нам заходит взрослая ночная драконица. У неё чёрная чешуя, переливающаяся в бледном сиянии лунных плодов еле видимыми зелёными и синими оттенками, серое брюшко и практические чёрные рога, с шипами того же цвета, идущими по спине. На мембранах крыльев, напоминающих ночное небо, поблёскивают серебряные точки. Пара странных чешуек-слезинок, какие есть и у Звёздочки, блестят за её тёмно–зелёными глазами. Хорошо хоть, что не голубыми, а то я бы сразу потеряла к этой особе всё доверие.
За этой ночной драконицей заползает наш пчелиный провожатый, таща в своих клыках за шею оленью тушу. Похоже, это наш обед. А что, практичненько — угли есть, у дров вроде лежит какая-то решётка. Хоть что-то во всём этом есть хорошее — наконец-то полноценная, горячая еда, по которой я уже успела соскучиться.
— Это Луновзора, — представляет свою спутницу Холод, указав на неё крылом, переводя пристальный взгляд на оставившего тушу и разворачивающегося, чтобы уйти, голубоглазого дракона. — Луновзора, это те, о ком я тебе рассказывал.
Ночная лишь кивает нам слегка смущённо, в тоже время грустно улыбнувшись всем присутствующим, и затем направилась к Каракурту, взявшись осматривать песчаного дракончика.
— Приятно, что ты нас не бросил. — не скрывая толики скепсиса в своём голосе, замечаю я, поглядывая на замершего принца.
— Я не мог вас бросить, — морщится ледяной, отводя свой взгляд от скрывшегося в коридоре пчелодракона, добавляя после пару слов: — Однако я должен был найти Луну.
— Ясно, — кивает Циркон, пока негромко заворчавшая Фирн, осмотревшая оленью тушу, подтаскивает её к огню в центре, вцепившись своими клыками в подранный загривок добычи. — Луновзора, вы что-нибудь знаете о произошедшем?
— Не много, — голос ночной оказывается на удивление приятным, хоть и не лишённым глубоко сокрытой грусти и боли. Её лапа проскальзывает по шее Каракурта, опустившись на его плечо, и сама она долго и пристально смотрит на обеспокоенно засопевшего дракончика. — Меня привело сюда видение… Но я попалась в ловушку морской драконицы. Такое чувство, что она смогла чем-то запутать мои мысли.
Слушая её слова, я недовольно дёрнула своим хвостом. Опять видения. Судьба решила мне пихнуть на смену одному провидцу другого? Впрочем, Луновзора не казалась мне на первый взгляд такой же напыщенной и горделивой, как Предвестник. Наоборот, что-то было в ней заботливое и ласковое.
— Потом её посадили под замок, — кивает Холод, подходя к ночной и присаживаясь возле Каракурта, виновато поглядывая на песчаного дракончика. Небось винил себя, что не смог защитить приёмного детёныша давно погибшего друга. — И пару раз она встречалась с Мастером.
В голосе Холода отчётливо послышались нотки злости и раздражения, которые он с трудом в себе сдерживал.
— Мне везёт на древних дракомантов, — неожиданно мрачно шутит Луновзора, отходя от спящего песчаного и медленно направляясь к Лонгану и Звёздочке. Стоп, а что эта фраза должна значить? Ещё одна драконица, поучаствовавшая в столкновении с Мракокрадом? То есть не только Холод и таинственные морские, но и ещё кто-то помогал Драконятам Судьбы? — И он… Я не знаю, что сказать… Мы просто много говорили.
— О чём? — интересуюсь я, осторожно потрепав сестричку за ушком.
— В основном о мире. Он пересказывал мне то, что произошло с Мракокрадом. Рассказал о странных землях за морем, даже показал нескольких драконов оттуда. Пытался меня убедить, что он не желает никому зла. — В голосе Луны вновь слышится печаль, когда ночная останавливается около радужного, осторожно обнимая его за плечи и прижимая к себе: — Ты всё правильно сделал, малыш… Поступил как настоящий герой. Не позволяй этому мучать тебя.
— А можно чуть поподробнее? — подаёт голос Циркон, поглядывая на потрошащую оленью тушу Фирн с неестественным даже для неё остервенением, в ярости вырывая когтями и клыками целые куски мяса и швыряя их на деревянный стол.
— Конечно, — кивает ночная, накрывая своими крыльями заинтересованную мордочку Звёздочки, вместе с этим когтем осторожно подцепив её кулон с чёрным камнем.
И всё дальнейшее время мы слушали пересказ ночной о произошедшем, отвлекшись разве что на поджарившееся мясо. Жаль только, что Луновзора не рассказала ничего толком интересного. Разве что, признавшись с подначки Холода, что она также умеет читать мысли, как и Звёздочка, Луна рассказала немного о том, что происходило в голове Мастера. Со слов ночной, его мысли звучат «очень странно и неправильно». Он никогда не думал о себе, как и говорил, на «я», «мне», «меня» и так далее. Также сказала, что на фоне его мыслей ощущался неразборчивый шёпот, будто где-то внутри его головы были драконы, мешающие ночной проскользнуть глубже в мысли Мастера. Чуть позже, после моего вопроса, ночная подтвердила и то, что она может видеть будущее, хоть и не так хорошо, как описанный Холодом погибший дракончик.
Нет, конечно, я припомнила, что Холод что-то говорил о способностях Луновзоры в беседе с Предветсником, так что где-то в глубине души я даже была готова к тому, что к нам присоединится ещё один провидец. Правда, количество необычных драконов вокруг меня начинает зашкаливать, и мне это не особо нравится.
В любом случае ночная ничего не смогла нам рассказать полезного, кроме нескольких фактов о далёких землях, откуда к нам летели, по словам ледяного дракоманта, агрессивно настроенные чужаки, прибывающие по большей части в Ледяное и Песчаное королевства, встречаемые вдоль берега голубоглазыми слугами Мастера. А ведь и что-то подобное было в пророчестве Предвестника. Что-то там про страх и надежду на мир. Неужели Пиррию ждёт новая война, только на этот раз с гигантскими пчёлами и их друзьями «бабочками-переростками»? Да, оказывается, в тех землях и такие есть, Луновзора даже видела нескольких этих странных, куда менее приспособленных для открытого боя драконов в рядах голубоглазых.
На этом интересности закончились, и дальше до вечера пошли лишь пустые домыслы, в которые верить не было смысла. После ужина, когда мы доели остатки оленя, сложив его косточки в один угол, все начали расходиться спать, забираясь на наваленные шкуры и закрывая свои глаза. Мне даже удалось уговорить пойти отдыхать свою сестрицу, не желавшую оставлять меня в одиночестве ночью.
Пристроившись за одним из столов, я осторожно взялась за свои мешочки. Нет, больше я не допущу ошибок и не позволю себе быть неподготовленной к неприятностям. Осторожно пересыпая серые и чёрные порошки в пустые мешочки, я смешивала порох, с раздражением для себя отметив, что я так и не изготовила фитили. А ведь хотела этим заняться ещё в самом начале нашего приключения, но увлеклась чем-то определённо более важным. Хорошо хоть, выделенный нам в качестве слуги гигантский пчёл перед ужином принёс несколько кувшинов с топлёным снегом. В них я и разводила остатки селитры, осторожно смачивая свитки, оставив их сохнуть у края стола. Похоже, придётся встать пораньше и всё доделать. Жаль, конечно, что я не могу изготовить что-нибудь более разрушительное.
С тяжёлым вздохом я осторожно запихиваю несколько мешочков в освободившийся бамбуковый тубус. А оставшиеся три бомбы я пока что оставляю на столе, чтобы позже не шарить по всем отделениям своей сумки, перебирая многочисленные мешочки. Главное, чтобы их никто не трогал.
Хотя никто и не будет их разглядывать — все спят. Во всяком случае, я так думаю, погрузившись в свои мысли и не расслышав тихо приближающихся шагов. Чужие клыки медленно прикасаются к моему плечу, и я вздрагиваю, испуганно пискнув и резко обернувшись, уже занося свою лапу в отчаянной попытке отбиться от нападающего. Но… На меня смотрит слегка морщащийся Каракурт, то и дело шевелящий пальцами своих крыльев или поскрёбывающий когтями свою грудную клетку.
— Дурак, — недовольно буркнула я, и вместо того, чтобы вмазать ему со всей силы по морде, лишь тыкаю в его нос когтем. — Между прочим, пугать друзей нехорошо.
— Да ладно тебе, — бурчит дракончик, и его голос отдаёт еле слышимой хрипотцой, берущей своё начало глубоко в лёгких. Кстати, я обращаю внимание на его новый глаз, движущийся синхронно со старым, и с удивлением обнаруживаю в нём на фоне коричневого цвета чёрную полоску зрачка, который даже сужается, когда взгляд песчаного проскальзывает на догорающие угли. Совсем как живой, настоящий.