Тут Мастер сделал длительную паузу, давая нам время вспомнить, что он говорил о наших сородичах прошлого. Жестокие, агрессивные, гонимые голодом драконы, пожирающие всё на своём пути, желая выжить среди раскинувшихся болот. Но ведь сейчас всё по-другому? Я мрачно поглядываю на кивнувшего мне ледяного, чувствуя пробегающийся по моей спине холодок. Неужели изменения — это его лап дело?
— Этот дракон долго думал над тем, стоит ли ему лететь через земли вашего племени. Не лучше бы было пробраться до небесных через водные просторы? Не безопаснее было бы это? Но, разве не поставил он себе целью увидеть всю Пиррию? И разве была бы выполнена эта цель, если бы он оставил ваше племя без своего внимания? И он полетел. Леса, тянущиеся от морских берегов, сменялись выжженными пустошами. Реки, вдоль которых разбросаны обглоданные кости… В эти земли всегда приходило возмездие. За каждый набег ваше племя платило сполна, и только отчаянье со звериным упорством помогало вам выжить. Вы были чудовищами, опасными и готовыми пойти на всё. И голод всегда преследовал вас, порой лишь ненадолго утихая. Он был вашим проклятием, постепенно набирающим силы после каждой войны. Войны, из которой никто не мог выйти победителем, ведь сил, чтобы закончить кровопролитие, не хватало никому. Этот дракон смотрел на чёрные болота, раскинувшиеся там, где раньше были леса. Видел руины вашего дворца. И ему стало вас жаль. Не песчаные, готовые подраться ради лишней золотой монетки, а именно земляные были полной противоположностью ледяных. Там, где царил порядок и даже самому слабому находилось место — и там, где царил первозданный хаос. Королева, поддерживающая свою власть не знанием и умением, а грубой силой. Разобщёно действующие стаи, готовые рвать друг другу глотки. Слабые были кормом для сильных. Если бы не ваша плодовитость, то вы уничтожили бы себя сами.
И вновь Мастер берёт театральную паузу, подпирая ладонью свою морду, заглядывая сначала в мои глаза, а затем и в глаза Тростинки. Подрагивающая сестричка жмурилась, стараясь отрешиться от этой страшной картины, которая была совсем не похожа на то место, в котором мы вылупились.
— И этот дракон решил всё исправить. У него была сила. У него были знания. Он видел несправедливость в самом вашем существовании. И он знал, что если не он, то, возможно, никто не исправит происходящего. И он направился искать вашу королеву, — торжественно прорычал улыбнувшийся Мастер, гордо закинув свой нос к потолку. — На него рычали, набрасывались, пытались остановить. Но всегда он уходил, или находил подходящие слова, чтобы усмирить беспокойные сердца, не знавших покоя даже в мирные времена.
«Ну да. Умри. Или умри», — мелькает в моей голове невесёлая мысль, когда я представляю пробирающего через топи ледяного дракона, привлекающего своей чешуёй внимание каждого бодрствующего дракона.
— Он нашёл вашу королеву, но даже не был уверен, услышала ли она его предложение. Опустошённая, ненавидящим взглядом смотрящая на этого дракона, превосходящая размерами всех роящихся вокруг неё драконов. Дитя своего проклятого времени, не желавшее даже слушать этого дракона, но не в силах причинить ему зла. Братья и сёстры её выводка пытались вцепиться в этого дракона, но их клыки так и не смогли прикоснуться к его чешуе. И вам был подарен первый Дар от этого дракона. Не родному племени, а несчастным, не знающим покоя и порядка. Дар Плодородия, или же Дар Жизни. С того дня ваши земли всегда могли прокормить племя — распускались кусты ягод, реки полнились рыбой, а в болотах плодилась добыча.
— То есть ты хочешь сказать, что именно ты прекратил войны между земляными и всеми остальными? — осторожно интересуюсь я, слегка встрепенувшись и пристально посмотрев на ледяного дракоманта.
— Этот дракон убрал одну из причин, — кивает Мастер. — Однако, затем он убрал и вторую. Если бы добыча никогда не кончалась, то вас стало бы слишком много. Вы бы заполонили всё вокруг и уже ничто бы вас не остановило. И поэтому ваши земли получили второй Дар, ограничивающий вашу численность драконами всех остальных племён. Как только вы начинали приближаться к этой отметке, кладки вашего племени начинали погибать. Сначала по несколько яиц, а потом и все разом. Лишь одна из десятка кладок выживала, не тронутая этим даром, давая жизнь новой крови.
— Ты хоть понимаешь, что ты только что сказал? — в неком шоке выкрикиваю я, испуганно прижимая к себе Тростинку. А ведь выходит, что два погибших яйца из моей кладки могли быть уничтожены из-за… проклятия этого дракона! И нам ещё повезло — мы могли погибнуть все! Конечно, я не могу отрицать определённо логики в словах этого дракона, но как-то это слишком жестоко, как по мне — уничтожать драконьи яйца. Можно ведь было бы подобрать более мирный способ! Не знаю, ограничить количество яиц? Повлиять на самок или самцов?
— Полностью, — кивает несколько изумлённый ледяной. — Этот дракон дал жизнь и надежду вашему племени. Подарил ему светлое будущее своими дарами. Убрал первопричины войн. А вы, ваше племя, так и не поняло этого. Вы не вели учёт своих драконят, не смотрели за кладками. Вам всегда было всё равно: затопило яйца, сгнили они или были недостаточно надёжно спрятаны от удачливого хищника лесов. Ваше племя этого просто не замечало на протяжении всех веков, наслаждаясь жизнью и достатком. Ярость и голод больше не беспокоили ваши сердца. Чешуя цвета запёкшейся крови и грязи растворилась в крови детёнышей, не пожиравших слабейших из выводка. Сытость уняла ваш гнев, сменив его спокойным наслаждением и принося вам нечто большее, чем выживание. Она дала порядок. Власть королев вновь вернулась к вам. Указы и совместные стремления к новому вели вас вперёд, через мрачное прошлое, сделав вас теми, кто вы являетесь сейчас.
«Ну да, превратив большую часть земляных драконов в сборище ленивых, лежащих в болоте глупых обжор, неспособных даже самостоятельно полечить болящий животик», — вновь мелькает в моей голове раздражённая мысль, и я резковато дёргаю хвостом из стороны в сторону.
— И всё это благодаря этому дракону. С помощью его даров. — Ледяной с самодовольным взглядом берёт короткую паузу, будто ожидая, что мы бросимся к нему на плечи с благодарностями о светлом будущем. Но, во-первых, мне сложно судить о том, насколько это будущее светлое. Во-вторых, вообще всё сказанное этим драконом может быть ложью, чего нельзя отрицать, даже несмотря на его желание якобы выговориться. Хотя моя паранойя молчит, не изволив показать своего носа.
— Закончив с вами, этот дракон отправился в последнее королевство на своём пути — в горы небесных, по которым он планировал долго скитаться в тишине. Во всяком случае, так он думал поначалу. Судьба же распорядилась иначе, и когда он прибыл в обитель небесных драконов, в их раскинувшийся средь облаков дворец, он был поражён. С небесными драконами племя этого дракона связывали древние договорённости, а также и то, что ледяные стражи помогли горному племени во время последней войны с земляными. Этого дракона встретили с уважением и почётом. Его выслушали и разместили в одной из комнат дворца, выделив в сопровождение скромного, тихого принца, любившего читать в свободное время. Королева небесных расспрашивала этого дракона о целях его скитаний, интересовалась тем, как протекает жизнь в заснеженном королевстве, и очень расстроилась, когда узнала, что этот дракон скитается уже больше года по Пиррии, ища своё предназначение. Молодая, и только недавно сместившая свою мать, она с интересом слушала его рассказы о чужих землях и нравах тех драконов, что обитают там. Разве что оборвав этого дракона, когда он начал говорить о земляных, удивившись тому, что этот дракон смог пролететь через их земли. Призвав своих воевод, небесная королева потребовала этого дракона рассказать обо всём, что он видел на своём пути через болота. Но за этими долгими разговорами она так и не услышала, что судьба земляного племени была навеки изменена. — Он вздохнул, чуть покачав своей мордой, будто бы сожалея о том, что королева рассматривала земляных лишь как угрозу. Тем не менее её вполне можно было понять. — В любом случае этот дракон жил в чужом дворце, общаясь с молодым принцем на множество различных тем, какие только могли придти в головы двух молодых драконов. Он летал вместе с ним над горами, любуясь раскинувшимися вокруг величественными пейзажами, и наконец-то этому дракону стала приходить идея о том, что именно он хочет подарить своему племени. Искра, вспыхнувшая средь шумных лесов радужного племени, наконец-то обрела свою форму. Смотря на то, как опускаются по серому камню ледяные шапки, этот дракон понимал, сколь прекрасен мир вокруг него, недоступный его сородичам. Просторы, картины, буйство красок — всё это сокрыто от их взора. И он решил, что нашёл то, что подарит своему племени. Вспоминая все пережитые им картины, вспоминая каждый увиденный им цветок, он понял, что хочет сделать. Этот дракон захотел подарить своему племени всю Пиррию, преподнеся это как дар не только для ледяных, но и для всех остальных племён. Порядок. Закон.