— Познакомитесь за ужином, — негромко бухтит себе под нос морская, отгоняя взмахом хвоста налетевшую мошкару от себя.
«Может вы прикажите нам ещё сразу подружиться?» – с трудом сдерживаю я в себе рвущийся наружу вопрос. Слишком уж это всё мне кажется… Странным? Неестественным, наверное. А точнее… Спонтанным и поспешным! И это очень раздражает.
Будто у кого-то не хватило фантазии на нечто большее, или этот кто-то спешит пихнуть меня в рутину школьных дней, наплевав на любое иное элегантное решение, которое потребовало бы лишь чуть больше времени. Можно ведь было дать пару дней на знакомство со всеми учениками. Провести несколько вводных занятий, на которых к нам бы пригляделись, и сравнили бы наши описания с тем, что написано в свитках. Так нет, полностью доверились бумажкам, наплевав на все здравые и не очень правила психологии. Вот берите и дружите. И плевать, если через пару дней вы будете пытаться друг другу перегрызть глотки! По свиткам мы решили, что вы сможете ужиться вместе… У меня сейчас пар из ушей повалит от распирающей меня злости!
— И постарайтесь найти общий язык, — даёт нам последнее наставление Цунами.
Тяжёлый вздох вырывается из моей пасти, когда приступ раздражения сменяется головной болью, и я пристраиваюсь в самом конце колоны нашего крылышка, позволяя небесному и ледяной соревноваться за первенство. Идут чуть ли не шаг в шаг, лапа в лапу, постепенно ускоряясь в попытках обогнать друг друга, сохранив при этом изящество собственных движений. А следом, почти наступая на чужие хвосты, идёт песчаный, будто ожидающий пока кто-то из соревнующихся оступится. И предпоследними, прямо передо мной, — радужный с ночной, беззаботно перекидываясь улыбками друг с другом.
Широкий проход в освещенную факелами пещеру, к которой ведёт несущий отметины множества драконьих когтей каменный подъём. И вот он — просторный зал, стены которого украшены пиками сталагмитов и сталактитов, порой сливающихся в причудливые, гладкие колонны, отбрасывающие пляшущие от света факелов тени. Красивая и одновременно пугающая картина.
В самом зале уже отдыхает под присмотром Глина, пристроившегося у края длинного стола, золотое крылышко, собравшись у небольшого уступа, заваленного различной снедью. К слову, на каменный стол навалено куда больше различной еды, да и вдоль стен стоят заполненные плетёные корзинки, прикрытые широкими листьями или полосками ткани. И у небольшого пещерного озерца, к которому проскальзывает меж небесным и ледяной Сайда, тоже покоятся на камнях глубокие миски, наполненные различными кушаньями. И фрукты, и мясо, и рыба. Воистину царский пир, изобилующий разнообразными угощениями. А если бы они ещё были приготовлены и приправлены пахучими травками, то цены бы им не было. Что, неужели так сложно хоть что-нибудь пожарить над огнём? Или у драконов какие-то проблемы могут быть с разжиганием пламени? Почему нельзя было какую-нибудь тушу разместить над жарким костром, освещающим поляну? Или, если уж так тяжко следить за мясом, обвалять его в глине и закопать в угли? Но нет, господа, угощайтесь сырым.
Предаваясь мечтаниям о кулинарии, я оккупирую своей тушкой клочок землицы, лёжа вытянувшись, и облокотившись боком о невысокий бортик, отделяющий пещеру от источника воды. Морская тут же радостно прыгает в озеро, прихватив с собой за хвост какую-то крупную рыбину, а все остальные собираются полукругом, злобно сверкая своими глазами друг на друга. Ну, как “все”. Только ледяная, песчаный и небесный, а остальным, похоже, всё равно. Звёздочка вытягивается на бортике возле меня, опустив кончик своего хвоста в воду. На её мордашке проступает неуверенная улыбка, когда вынырнувшая Сайда пытается поймать ночную за подставленный хвост своими лапками, оставив рыбину где-то под водой. Рядом с ночной пристраивается сидя Лонган, взявшийся перекидывать из ладони в ладонь спелое красное манго. А напротив нашей группы миролюбивых драконят, треугольником расселись потенциально главные задиры этого прекрасного крылышка. И всё-таки мне интересно, по какому принципу составляют наши классы…
— Кхм-кхм, — наконец-то собираюсь я с мыслями, решаясь нарушить тишину негромким покашливанием в свой кулачок. — Меня, как вы могли услышать, зовут Водомерка. Я алкоголик.
Дракончики удивлённо моргают, пока я лишь усмехаюсь себе под нос. А что? По-моему вполне себе уместная и смешная шутка. Сидим, будто какой-то клуб анонимов, языки собственные проглотив, не в силах слова выдавить из себя. Так почему бы и не подыграть, заодно разболтав своих товарищей?
— Что? — Каракурт первый выпадает из ступора, тряхнув своей мордашкой.
У него на удивление приятный, низкий голос, бархатным покрывалом накрывающий мои уши. Голос, совсем не вяжущийся с внешностью побитого и исцарапанного жизнью оборванца. Вообще, в свете факелов удаётся его разглядеть получше. Светло-бежевая, песчаная чешуя. Тёмные, почти сливающиеся с чёрным белком, карие глаза. Непрозрачный, в паре мест разорванный гребень, представляющий из себя натянутую между тонкими шипами мембрану, тянущуюся от морды и почти до самого кончика хвоста. Скорпионье жало, которым этот хвост и оканчивается, сейчас отведённое в сторону. Будто откушенное кем-то до середины правое ухо. И страшные шрамы, тянущиеся не только по шее и плечу, но и пересекающие неровной полосой слегка почерневших чешуек морду, соскальзывая на левую щеку. Слишком широкие и длинные для клыков и когтей дракона, будто оставленные лезвием… Или же взрослым, значительно превосходящим Каракурта в размерах.
— Это шутка, — опережает мой ответ Звёздочка, выдёргивая свой хвостик из лап возмущенно пофыркивающей Сайды и поддерживая меня негромким “ха-ха”. Забавно, что хоть кто-то понял эту пародию на здоровый юмор.
— Не смешная, — скалит свои клыки уже ледяная, чьи серо-голубые глаза, опять-таки с чёрным белком, пытаются обжечь меня своим презрением.
А я что? Выпячиваю гордо свою грудь и слегка усмехаюсь, в ответ разглядывая эту шипящую ящерицу, чей чуть хрипящий голос напоминает мне о любящем порычать на окружающих Аспиде. Похоже, есть между ними что-то общее…
Белая чешуя, отдающая в свете факелов еле заметным блеском тающего снега. Бледно-голубая мембрана крыльев, фиолетовый язык, по-змеиному мелькающий на несколько мгновений из пасти, когда Фирн будто пробует воздух на вкус. Острые, вытянутые шипы, идущие по спине и хвосту и переходящие на шее в настоящую гриву из голубоватых “сосулек”. Вытянутые рога, под которыми подёргиваются ушки. И, в общем-то, мощное телосложение, для драконихи примерно пяти лет, размерами не уступающей при этом и старшим самцам. Под острыми чешуйками перекатываются мышцы, стоит самке слегка сдвинуться в сторону, а шестопёр из шипов на хвосте оставляет на полу еле заметные царапины.
— Хотя чего ещё ожидать от земляной, — выплёвывает она с самоуверенной ухмылкой в мою сторону, отворачивая морду в сторону.
Вот и второй удар по моей гордости за сегодняшний день. Хотя это скорее пощёчина, но сам факт! Не зная меня, сравнивать меня с типичными земляными? Какая дерзость! И уж не знаю, даёт о себе знать усталость или скопившиеся за день раздражение, но оставить Фирн без ответа я не могу. Хвост несколько раз бьётся о пол за моей спиной, когда я размышляю над тем, как бы похлеще шлёпнуть эту через чур самоуверенную особу по ушам. Послать её что ли куда-нибудь? В пешее эротическое? Или, быть может, блеснуть собственным интеллектом и проявить немножко импровизации?
— Уж точно что-нибудь более умное и изящное, чем жалкую попытку “принцесски” задеть кого-нибудь своим непревзойдённым остроумием, — постаравшись своему голосу придать максимально саркастичное и едкое звучание, медленно вытягиваю я, наслаждаясь тем, как вспыхивает злость и раздражение в глазах Фирн.
— Что ты сейчас сказала? — прошипела в мою сторону ожившая сосулька с крылышками, оскалив свои белоснежные клыки, которым позавидовали бы даже снимающиеся в рекламах зубной пасты актёры.
— Ох, простите, не знала, что у вас проблемы со слухом, — шутливо кланяюсь я, прижимаясь на пару мгновений носом к полу да отмахиваясь крылом от обеспокоенной Звёздочки. — Я сказала, что, возможно, вам стоит отвлечься от любования собственным задом и…