— Она видит кошмар, — раздаётся с верхнего гамака голос Звёздочки.
И я вновь дёргаюсь, поднимая взгляд к ночной, чьи глаза блестят двумя жёлтыми звёздочками во мраке нашей спальни.
— Ты тоже? — бубню я себе под нос, надеясь, что хотя бы маленькая морская принцесска и вправду задремала в своём прудике.
— Нет, читаю, — ворочается на месте ночная, свешивая с гамака одно из своих крыльев. — Ждала, пока ты начнёшь перебираться на другое место. И спросить хотела…
— Что именно? — недовольно бурчу я себе под нос, спрыгивая со своего лежбища и слегка разминая затёкшие крылья, немного ими похлопывая по бокам.
— Ты… — начинает подбирать слова Звёздочка, но под особо громким скулёжом Фирн умолкает. Я вижу, как сощуриваются в темноте жёлтые глаза ночной, слегка мотающей своей мордочкой из стороны в сторону. — Разбуди её лучше.
— Конечно. И сразу лишиться лапы, — фыркаю я, пробираясь во мраке к ледяной и заглядывая в её “гнёздышко”.
Похоже, и вправду кошмар. Такой же как у Тростинки? Вон даже крыльями дёргает, да хвостом хлещет по стенке за своей спиной. И губы вроде движутся, выговаривая какие-то слова внутри собственного кошмара. Интересно, что она видит?
— Ты бы не хотела видеть такой сон, — будто читает мои мысли Звёздочка, изящно и бесшумно спрыгивая со своего места и осторожно подбираясь к лёжбищу Фирн.
Её жёлтые глаза заглядывают в лежбище ледяной. «Искомое слово во снах не забыто. Он ищет его, чтоб целостным стать» – спустя десяток-другой долгих секунд, разбавленных дёрганьями и скулежом Фирн, шепчет себе под нос ночная.
— Что, прости? — удивлённо моргаю я, приподнимая свои ушки вверх.
Но Звёздочка не отвечает, лишь протягивает к ворочающейся Фирн свою лапу и пару раз её толкает. Ледяная драконица замирает, её дыхание успокаивается. А затем она распахивает собственные глаза, вспыхивающие двумя голубыми огоньками, и поднимает свой взгляд на нас. Мне даже показалось, что я заметила несколько скользящих по белым щекам слезинок. Хотя в темноте не особо разобрать.
— Вы что… — начинает шипеть Фирн, скаля свои клыки в недружественном оскале.
Вот, именно этого я и побаивалась. Лучше бы не трогали это ящерицу. А если она на нас бросится?
— Тебе кошмар снился, — тихонько шепчет Звёздочка.
— Лапы убери, ночная. — Отталкивает от себя чужую ладонь злобная сосулька, даже не соизволив слова доброго сказать.
Посверлив чуть нас своим взглядом, она переворачивается на другой бок, демонстрируя нам свою шипастую спину.
— Может расскажешь, что снилось-то? — решаю я всё-таки проявить капельку интереса и вывести Фирн хоть на какой-нибудь диалог.
— Нет, — глухо отвечает ледяная, укрывшись крылом.
Я недовольно морщусь, а потом показываю спине ледяной свой язык, уже после поворачивая свой нос к хмурой Звёздочке. Ну вот и зачем надо было помогать этой особе, неспособной даже “спасибо” сказать? Похоже, этот вопрос полностью отразился на моей мордочке, так как в ответ я получаю покачивание головой из стороны в сторону. И как мне на это интерпретировать? Как неодобрение? А по отношению к кому? Ко мне или к Фирн? Арррх! Вдох-выдох. Никакого раздражения. Ты просто хочешь спать, Водомерка.
— Так что ты хотела у меня спросить? — переведя дыхание, интересуюсь я у ночной, ощупывая лапой стены сбоку от лежбища Фирн в поисках свободной “норки” для сна.
— Я… — начинает Звёздочка, слегка помявшись на лапах, да кидая взгляд на вздымающуюся спину ледяной драконицы, уже затем негромко промямлив себе под нос. — Может, попозже…
Не то чтобы я была довольна подобным ответом. Но спорить и, уж тем более, играть в шпионов, отходя с ночной в соседнюю комнатушку и выпытывая из неё искомые вопросы, я не хотела. По крайней мере, не сейчас. А вот утром или днём… Вот я наконец-то нахожу углубление в стене, в которое и забираюсь, бросив в сторону еле различимого гамака недовольный взгляд.
Да, спать на циновках жестковато. Не то что на мягкой, набравшейся за день тепла, земле с удобными моховыми кочками-подушечками, столь приятно по утру щекочущими нос… Это что же, я уже начинаю скучать по родному болоту, оставшемуся где-то далеко позади? Какие только мысли не залезут в сонную голову.
Немного поёрзав, я в конце концов переворачиваюсь на другой бок, утыкаясь носом в стену, сворачиваясь в клубок и подкладывая кончик своего хвоста под мордашку. Наконец-то столь желанное забытье. За спиной хлопает крыльями забирающаяся на своё место Звёздочка.
— Меня не будить, — последнее, что я успеваю сказать в темноту.
***
Утро… Хотя говорить наверняка я не могу. В эту спальную пещеру не проникает ни одного лучика света. И это замечательно! Можно было бы вытянуться в сладостном мраке, полностью погрузиться в бархатистую пустоту отсутствующих мыслей, наслаждаясь каждым моментом пребывания в уже осознаваемой дрёме. Вот только одно но. Мир, как бы я не хотела в этот момент, обо мне не забыл. Мокрые лапы упираются в мою спину и чей-то радостный, звонкий голосок доносится до моего уха, постепенно выцарапывая меня из объятий сна.
Недовольно заворчав, я наотмашь луплю выскользнувшим из под щеки хвостом. “Ну оставьте меня в покое, дайте поспать!” – не различая раздавшегося жалобливого писка, рычу я себе под нос, чувствуя, как отстают от чешуек на моей спине чужие лапы. Но на их место приходят холодные, костлявые пальцы, неделикатно толкающие меня в спинку и хватающие за плечи, с резким рывком утягивая с пригретого моей тушкой места. А уж столкновение моей переносицы с каменным полом, когда меня вытягивают с небольшого бортика, содействует моему пробуждению не хуже раздраженного рычания склонившейся ко мне ледяной.
— Ты что себе позволяешь! — возмущенно шиплю я, показывая свои клыки.
Но Фирн плевать на мои клыки. Она валит меня на бок, а затем хватает мои передние лапы за запястья. Будто мешок картошки меня волокут по каменному полу. Удивительно и пугающе, сколько сил в когтях этой злобной, агрессивной сосульки! Впрочем, лапы мои отпускают, когда мы оказываемся у воды. Но вместо них чужие пальцы сдавливают мой рог, хорошенько так окуная мою морду под воду, придерживая меня второй лапой за крыло, заодно и хвостом своим скрутив мой.
Это возмутительно! Она что, решила меня утопить? Ну… Это, возможно, будет одно из самых долгих убийств в истории Пиррии — утопить дракона, способного задерживать на часик-другой своё дыхание. Тем более, сопротивляющегося дракона!
Но нет, спустя пол минутки Фирн утягивает меня за рог наверх, давая сделать вдох. Ледяная заглядывает в мои глаза, выискивая в них что-то кроме непонимания, возмущения и лёгкого испуга. А затем, она снова опускает меня в воду, водя щекой по гладкому каменному дну. Не слишком сильно, без особого давления, не пытаясь мне причинить боль. Будто нашкодившего щенка, тыкающего носом в сделанную им же лужу. А что я сделала-то? Вот она снова вытягивает меня наружу.
— Отставить макать Водомерку! — постаравшись придать своему голосу максимальную злобу, громко выкрикиваю я, только сейчас окончательно проснувшись и расслышав чей-то тихий скулёж, доносящийся из угла пещеры.
Впрочем, похоже, мой скромный призыв к диалогу был неправильно понят. Громко зарычавшая ледяная на сей раз не просто опускает мою голову в воду, но буквально пинками и толчками вгоняет меня в прудик целиком. Нет, это возмутительно! Что она себе позволяет? Я буду жаловаться… Ну, хотя бы Циркону! Раз уж он знает, как успокоить эту мстительную задиру, решившую столь подлым образом отыграться за невинную вчерашнюю шутку. Или всё-таки не за неё?
Выпустив несколько пузырей своим носом, я выныриваю, тут же мотанием морды стряхивая излишки влаги со своих глаз. Да, кто-то тихонько скулит в уголке. Лучики бледно-синего света прорываются через тёмное полотно, будто обнимающее источник сияния. Две жёлтые звезды поднимаются на меня.
— Нельзя же так делать, — слышу я возмущение в голосе Звёздочки, полный обвинительных ноток.
А потом до меня наконец-то доходит. Я что, заехала хвостом по морде Сайды? Да, это определённо она негромко и обиженно поскуливает в темноте. Да и у кого ещё могут быть мокрые лапы? А ведь родные знают, что будить меня столь грубо не стоит. А те земляные, которые получали от меня по лапам хвостом, обычно не обращали на это внимание, слишком толстокожие для шлепков со стороны маленького дракончика… Но тут-то не взрослый грязе-крыл, а не очень крупная морская, которой я, похоже, заехала совсем не по грудной клетке или лапам.