— Вы давно здесь живете?
Он прекратил есть и посмотрел на нее. Его зеленые, как листва после дождя, глаза потемнели от неодобрения, словно она нарушила элементарные правила приличия, отважившись заговорить.
— Пять лет, — наконец ответил он.
— Пять лет, — повторила она. — Это немалый срок, учитывая уединенность места.
«Теперь его очередь поддержать разговор», — подумала она. Но Брандт так долго хранил молчание, что она не выдержала и снова поинтересовалась:
— А где вы жили прежде?
И опять его ответу предшествовало долгое молчание.
— В Лос-Анджелесе.
— Правда? Как интересно.
— Что интересно?
Ари разочарованно прикусила губу. Ей вдруг показалось, будто она руководит допросом, а не пытается завязать разговор.
— Не знаю. Просто такой контраст с этим местом. Совершенно другая обстановка. Почему вы поселились именно здесь?
— Здесь всегда тихо, — ответил он. — Во всяком случае, так было, пока вы не появились. Хотите что-то еще узнать, или позволите мне закончить завтрак?
— Не очень-то вы любезны, — хмыкнула она и тут же прикрыла рот рукой, а в голубых глазах застыло изумление. Неужели это она произнесла эти слова?
Брандт поднял на нее глаза, его взгляд был одновременно заинтересованным и сердитым.
— Послушайте, — сказал он тихим, сдержанным тоном. — Мне было не очень-то приятно провести восемь часов под снегопадом, разыскивая вас, но я сделал это и теперь вынужден сидеть здесь, и, что самое ужасное, изменить это я не в силах. Но не заставляйте меня играть роль радушного хозяина. Вы нарушили мой покой, мне это не нравится, и я никоим образом не хочу притворяться, чтобы доставить вам удовольствие.
Сдержав новый порыв возмущения, Арианна заставила себя говорить так же ровно, как он.
— Я не прошу вас быть радушным хозяином, достаточно простой вежливости, После того, как вы спасли мне жизнь, причем дважды — просить вас о чем-то еще просто глупо. Но… соблюдать правила вежливости, это ведь нетрудно.
— А в чем, по-вашему, заключается проявление вежливости?
— Постарайтесь сдержаться, когда вам в очередной раз захочется открутить мне голову.
Брандт промокнул рот салфеткой, прикрыв улыбку. Арианна вышла из-за стола налить кофе, а он с любопытством провожал ее взглядом. Она возилась в другом конце кухни, создавая тот приятный шум, какой обычно создают женщины, когда возятся с посудой. Он почувствовал, что, наконец, может вздохнуть полной грудью.
Разумеется, это совместное сидение за столом было ошибкой. Он не мог припомнить, когда в последний раз сидел здесь. В тех случаях, когда он готовил для себя еду, он ел за своим рабочим столом, или сидя на кушетке перед камином. Есть сидя за столом, думал он, довольно странно — это была одна из тех вещей, которые в одиночестве не делают. Кроме того, стулья, которые выглядели массивными в каталоге мебели, оказались маловаты для его фигуры, как, впрочем, и стол. Именно поэтому, решил он, ему так неуютно сейчас, а никак не из-за этой странной женщины, которой стоило вернуться за стол, и ему снова стало трудно дышать.
Он посмотрел на свою тарелку с остатками омлета, который потерял свою первоначальную пышность от ее резкого жеста. Уже не в первый раз она продемонстрировала ему свой характер, но каждый раз это не переставало удивлять его. Считалось, что все подопечные Халстона должны быть слабыми и беспомощными, все люди с нарушением психики обычно такие, а эта женщина обладала таким запалом, который противоречил установленному образцу. Это была еще одна загадка в большом кроссворде по имени Арианна Уинстон, а Джошуа не любил разгадывать загадки, кроме тех, которые не составлял сам.
Не привыкший к тому, чтобы его обслуживали, он вздрогнул, когда кофе полилось в его кружку, успев краем глаза заметить, насколько изящна ее кисть и какие у нее длинные красивые, пальцы.
— Сливки? — Она держала маленький хрустальный молочник около его кружки. Где, черт возьми, она отыскала его? Он не мог припомнить, что у него была подобная вещь.
— Нет. — Его глаза следили за маленьким молочником, который был тут же унесен и поставлен на поднос рядом с хрустальной сахарницей. Он еще больше нахмурился.
— Где вы все это нашли?
— В картонной коробке на верхней полке кладовки.
Брови Джошуа сошлись на переносице. Что движет человеком, заставляя его рыться в буфете, чтобы найти подобные вещи? Молоко можно замечательно наливать из пакета, А сахар все равно сахар, не важно где он лежит, в коробке или в сахарнице.