Существуют ли страхи у бесстрашного? Капитан Леви Аккерман, безчувственная машина для убийств. Есть ли у него этот страх? Может ли он в нем существовать? И это был главный секрет. Ведь он был. А если сказать точнее, родился не так давно. Страх собственной ненависти - вот, о чем он не желал даже думать.
Возвращаясь в прошлое, он всё чаще осознавал, что в сердце поселяется ненависть. Кровеносные сосуды сводит от презрения. К горлу подступает тошнота, стоит ему только вспомнить.. Челюсти сжимаются только от мысли о тех светлых волосах, губы подрагивают в отвращении от тех фруктовых духов и выходок, которые Аккерман совершить всё же позволил.
Только вот он не мог понять: отвращение принадлежит ей или ему самому?
– Ну что, очкастая?
– Начинается недомогание, – женщина в смятении покачала головой, – как бы не развилось воспаление лёгких.
– С этим можно что-то сделать?
– Да, – она поправила свои очки, – я уже написала её матери. Она привезёт лекарства.
Ханджи нервно поправила рубашку и улыбнулась. Улыбка вышла вымученной, полной отчаяния. Кажется, она знала больше, чем говорила, но Аккерман не собирался в это вникать. Он ей доверял. Как свою жизнь, так и жизни своих товарищей.
– Кстати, Леви, – она слегка ткнула указательным пальцем ему в грудь, – ты так вымахал.
Мужчина склонил голову в немом вопросе.
– А ты постарела, – на такое замечание она лишь хохотнула, – говори.
Он знал, что та затевает разговор с далека не просто так. Значит то, что он услышит в последующем, ему явно не понравится.
– И сразу ты так, – Зоэ вдруг приняла серьёзное выражение лица и уселась за стол, – в разведке будет пополнение.
Глаза Аккермана почти полезли на потолок от такой новости. Пополнение в конце лета? Они никогда не брали новобранцев к осени. Это запрещено. Им нужно для начала привыкнуть сражаться, а не сразу лезть на пролом в пасть титана во время плохой погоды. Именно поэтому Капитан не спускал с женщины глаз, ожидая объяснений. Хоть чего-нибудь, что оправдало бы такое.. замешательство.
– Я знаю, что ты хочешь сказать..
– Смит в курсе? – иногда ему кажется, что Зоэ принимает такие глупые решения самостоятельно. Главнокомандующий часто стал ей потакать.
Мужчина не знал, что между ними происходит. Да и в целом, это было не его дело, не то, что могло бы его как-то касаться. Вероятно, у них был роман или самые обыкновенные дружеские посиделки. Но одно он знал точно, и это одно его очень успокаивало, – они оба знают цену спасения человечества. Они – те, кто в силах бросить любимого взамен на остальные человеческие жизни.
– Да, конечно, – она уставилась прямо, не желая смотреть собеседнику в глаза, – тому человеку нет необходимости привыкать.
***
Тому человеку нет необходимости привыкать.. Аккерман раз сто прокрутил эту фразу в голове, пытаясь найти ей объяснение. Кто-то из ушедших? За последнее время таких вполне мало. Если человек пришёл в разведку - значит разведка остаётся с ним навсегда. Сюда просто так не приходят. И уж точно просто так не уходят.
– Сэр, – он вздрогнул, оборачиваясь на голос.
Этингер. Напряжённый лоб Аккермана слегка расслабился.
– Что-то хотела?
– Д-да, – она взволнованно сглотнула, – Майор сказала, что у нас будет вечер разговоров. Но нам нужно съездить в город за... продуктами.
Леви хмыкнул: продуктами, ну как же. Кто в этом корпусе не знает о пристрастии очкастой к алкоголю? Разве что сама очкастая.
– И я подумала, может, мы с вами как раз заедем за чаем.
– Заедем, – кивнул мужчина, отворачиваясь и продолжая путь.
Утро. Погода совсем разбушевалась. Моросил лёгкий дождь, холод пробирал каждую травинку и каждого разведчика, решившего выйти за пределы корпуса. Не сказать, что в корпусе было намного лучше, но он хотя бы спасал от мокрого сильного ветра.
Было около четырёх, когда к Аккерману залетел Кирштайн с новостью. Николь очнулась. Капитан сразу же направился к ней, всё ещё помня, что теперь все его документы на хрупких плечах Ханджи Зоэ.
– Умник, не вставай, тише-тише, – женщина сидела, поглаживая маленькую детскую руку.
Дитя покраснело в области глаз и носа. Судорожно всхлипывая, она только и делала, что звала маму, не замечая больше никого вокруг. Аккерман подошёл, присел на корточки.
– Как она?
– Не разговаривает, – Ханджи покачала головой, – хочет видеть маму.