Мексиканец сразу вышел из стойла и вытер руки о рубашку.
— Сеньора, это нельзя. Никому не разрешается выезжать в пустыню без сопровождения.
— Когда возвращается мистер Стоун?
— Около шести.
Мэри взглянула на часы.
— Значит, я буду скакать навстречу ему в течение примерно часа, — сказала она еще более непререкаемо. — Наверняка ведь существует только один главный путь.
— Да, сеньора, есть один путь напрямик, но…
— Как вас зовут?
— Леон, сеньора.
— Так послушайте, Леон, я учительница из Санта-Хуаниты и прекрасно могу сама о себе позаботиться. Оседлайте мне лошадь. Сеньор Стоун ждет меня. — Пришлось чуть-чуть солгать, но если Ред настроил свою антенну на ее приемник, как вчера ночью, когда он, находясь в пустыне, почувствовал, что она из-за рисования духовно отдалилась от него, то, возможно, он и в самом деле ее ждет.
Мексиканец безропотно пожал плечами, вошел в другое стойло и привел Мэри небольшую кобылку. Он оседлал лошадь, закрепил сзади одеяло и снял флягу для воды, висевшую у седла.
— Минутку, сеньора, я наполню ее.
— Не нужно, — отказалась Мэри и взяла кобылку за повод.
Леон перехватил поводья.
— Очень даже нужно, сеньора.
Мэри заколебалась.
— Ладно, я подожду. — Ей и без того было неловко за свои надменные манеры, но больше всего она боялась, как бы Леон не запретил ей выезд.
Мексиканец вернулся и вручил ей флягу и сигнальный свисток.
— Пожалуйста, повесьте его себе на шею, сеньора. Пустыня поглощает крик человека.
— А я и не намерена кричать, — возразила Мэри. Получилось опять свысока. Но, в конце концов, она же собиралась не на «выживание в пустыне», а на короткую конную прогулку. Мэри прикрепила флягу к седлу, небрежно сунула свисток в карман брюк и вскочила в седло.
Потом кивнула бедному Леону, с испуганным выражением на лице открывшему ей решетчатые ворота, и галопом проскакала мимо него.
Леон озабоченно глядел вслед наезднице. Потом почувствовал чью-то руку в своей руке.
— Не волнуйся, отец, — успокоил его маленький сын. — Я знаю сеньориту. Это моя учительница. Она очень энергичная и знает, чего хочет.
Леон посмотрел вниз на Кристобаля.
— Мы могли бы дать ей в сопровождение того «гринго», которого сеньор Стоун нанял несколько дней назад.
— Мне не нравится этот «гринго».
— Мне тоже, — согласился Леон. Этот Колби ни в коей мере не заменял индейца-навахо, три дня назад сломавшего ключицу из-за Вертуньи.
— Ну ладно, будем надеяться на лучшее, — буркнул Леон и снова уставился вслед облаку пыли. Неужели никто не говорил этой учительнице, что в пустыне нельзя выкладываться, иначе слишком сильно вспотеешь?
8
Но Мэри в таком бодром темпе проскакала лишь первый километр, ей хотелось прочувствовать радость движения. Потом она перевела лошадь на медленную рысь и стала с интересом смотреть по сторонам. Вот и знаменитые кактусы «сагуаро», которые достигали пятнадцати метров в высоту и давали красные плоды, употребляемые индейцами в пищу. А эти напоминающие бочки кактусы, все направленные в одну сторону, должно быть, те самые, которые якобы спасли жизнь не одному заплутавшемуся путнику, так как всегда указывают на юг.
В типичном для пустыни мескитном кустарнике Мэри не нашла ничего привлекательного, путаница сучьев и заросли жестких колючих метелок вместо листьев показались ей зловещими. К тому же сегодня она прочитала в одном сочинении, что именно эти кусты представляли собой настоящий феномен. Их корни вроде бы проникали вглубь на тридцать метров, и жизнь в пустыне концентрировалась именно под этими кустами. Разветвленные сучья создавали из пригнанного ветром песка подобие крепостных валов, за которыми жили кенгуровые крысы, бурундуки, ящерицы, муравьи, а порой и гремучие змеи. Это, в свою очередь, привлекало ястребов и койотов. Пустыня сама заботилась о собственном равновесии.
«Чудеса, — подумала Мэри, шагом двигаясь дальше. — Здесь, где я, горожанка, ничего не вижу, кроме пыли, колючек и кактусов, есть все, что составляет круговорот жизни».
А что есть жизнь? Тропические джунгли, где все пышно цветет, все кричит красками, все пышет изобилием, или эта пустыня, где вопреки всему что-то урождается? В чем жизнь? В большом или в малом?
Мэри придержала кобылку, спрыгнула с седла и привязала лошадь к кусту. Справа от тропы тянулась широкая впадина, переходящая затем в невысокое скалистое плато. Наверно, оттуда ей откроется прекрасная перспектива. Мэри сняла с седла одеяло, так как читала о муравьях, укусы которых болят и зудят неделями.