Связи с дивизионом по-прежнему не было.
Аня и Паша, держа в руках провод, побежали к наблюдательному пункту командира дивизиона, который находился в первой траншее. Шквал пуль и осколков то и дело прижимал их к земле.
— Стой! Обрыв! — крикнула Аня. — Ищи, Паша, второй конец!
— Не вижу... Наверное, вырвало большой кусок провода...
— Давай скорее катушку!
Соединив линейный провод с катушкой, Аня продолжала двигаться вслед за Пашей, которая в это время нашла второй конец провода. Срастив провод, подруги наконец через контрольный аппарат услышали команду на открытие огня дивизионом. В воздухе со знакомым шелестом стали пролетать наши снаряды. Девушки облегченно вздохнули.
Еще несколько раз в этом бою отважные связистки устраняли повреждения на линии. Вечером, когда кончился бой, мы узнали о героической гибели Анны Степановны Зимовой и Пелагеи Ивановны Чеборенко. А было им немногим больше двадцати.
В результате успешных действий нашей пехоты и танков при поддержке дивизиона капитана И. А. Афонина из 1220-го полка были захвачены все три траншеи первой оборонительной полосы врага. Противник вынужден был отойти на вторую полосу обороны, прикрытую минными полями.
В последующие два дня войска 65-й армии овладели тремя траншеями второй полосы, а в ряде мест вышли даже на шоссе Рожан — Макув, овладели городом и крепостью Рожан и огромным лесным массивом.
Выполняя поставленную задачу, войска армии прочно закрепились на достигнутом рубеже и приступили к созданию инженерно-оборонительных сооружений.
Наблюдение за противником велось днем и ночью. И скоро разведчики зафиксировали продвижение живой силы и техники гитлеровцев к нашему участку.
22 октября незадолго до восхода солнца противник внезапно открыл сильный артиллерийский и минометный огонь по всей полосе обороны 136-й стрелковой дивизии, а через сорок минут он бросил в атаку 35-ю пехотную дивизию, поддержанную танками и самоходной артиллерией. Ожесточенный бой продолжался весь день. Некоторые высоты и населенные пункты по два-три раза переходили из рук в руки. Полки нашей бригады, находясь в боевых порядках стрелковых подразделений, помогали им удерживать свои позиции. Наконец атаки гитлеровцев прекратились.
...На перепаханном гусеницами танков и снарядами поле, где только что грохотал бой, было тихо. Догорали подбитые «тигры», «пантеры», самоходные орудия.
Пленные показали, что командование требовало от них во что бы то ни стало вернуть утраченные позиции, овладеть городом Рожан, участком дороги Рожан — Макув и прилегающим к нему лесом. Потому-то и держали гитлеровцы лес под таким сильным артиллерийским и минометным обстрелом.
На одном НП находились подполковник Л. И. Шейнин, командиры дивизионов майор Н. А. Семихов и капитан А. А. Шевченко, командир батареи капитан М. А. Мартынюк и разведчики Сапожников и Прыткин. Они оказались в центре огненного моря. Очевидно, противник обнаружил их. Вокруг рвались бризантные, осколочные и фугасные снаряды. Грохот разрывов был настолько силен, что казалось, перепонки в ушах лопнут. Но артиллеристы продолжали свое дело; не отрываясь от окуляров биноклей и стереотруб, они засекали вражеские батареи.
Самоотверженная работа разведчиков позволила вскрыть артиллерийскую и минометную группировки врага. Несколько позднее наша бригада совместно с армейской пушечной бригадой нанесли массированный огневой удар по всем разведанным немецким батареям. После этого их активность резко снизилась. Лишь отдельные батареи продолжали вести слабый и неорганизованный огонь.
Наступательные бои по расширению плацдарма продолжались до конца месяца. Мы отбили у противника ряд населенных пунктов, в том числе такие, как Пискорня Мала, Цепелин, Болеславов, Сероцк. Войска армии увеличили плацдарм почти вдвое. Надо сказать, что этого удалось достигнуть благодаря хорошо организованному взаимодействию стрелковых, танковых и артиллерийских частей.
В одном из боев на плацдарме был тяжело ранен в ногу командир 1229-го гаубичного артиллерийского полка подполковник Л. И. Шейнин. Он потерял много крови, но не разрешал эвакуировать себя в госпиталь до тех пор, пока не была отбита контратака немцев и не прибыл новый командир. Шейнину было присуще высокое чувство долга, и он не мог выйти из боя, лично не передав полк своему преемнику майору А. К. Роберману.