- Ты, наверное, гений,- отметила как-то Силиврен.- раз смог в таком возрасте освоить такую высококлассную магию.
Энниэлло на это усмехнулся.
- До высококлассной магии мне ещё далеко, но с задатками, пожалуй, мне повезло. Если бы не моя наследственность, возможно, моя упорность в опережающем развитии способностей стоила бы мне жизни.
- Твой отец – Советник, это понятно. А кем была твоя мама?- поняв, что могла затронуть щекотливую тему, Силиврен поспешила отступить.- Не отвечай, если не хочешь. Я просто так спросила.
- Моя мама была пророчицей, и говорят, что одной из лучших. Её сравнивали с самим пророком Лучимэ. Только вот я не помню даже её лицо. Странно, правда? Я был уже в достаточно осознанном возрасте, когда она умерла, но даже глядя на фотографию, не могу её вспомнить.
Юноша, взглянув в глаза чародейке, печально улыбнулся. Оказывается, Энниэлло умел грустить и тосковать. Каждая новая грань личности этого человека почему-то трогала Силиврен. Она с удивлением подмечала, насколько плоским был тот образ, которым она изначально наделила Энниэлло. И каждое новое открытие вызывало почти детский восторг. Силиврен пугало и одновременно радовало то, что она, возможно, ошиблась насчёт этого юного мага. Энниэлло, в свою очередь, явно нравилось узнавать о Силиврен, и он каждый раз делался отличным слушателем, но она рассказывала о себе словно с неохотой. Ей приходилось сдерживаться и умалчивать подробности историй, в которых появлялся Заповедный лес. А это случалось в большинстве случаев. Только теперь Сили поняла, почему многие в классе считали её отчуждённой и странной. Она не ходила, как все, в больших компаниях в бары и кафе, редко интересовалась тем, чем обычно интересуются девочки в её возрасте и поэтому не принимала активного участия в беседах. Половину жизни Силиврен, а то и больше, занимал Заповедный лес, в котором она была Королевой. Это был особый мир, в котором не было места никому из людей, кроме неё самой. От этого впервые Силиврен почувствовала одиночество.
- Слушай,- произнесла Силиврен, как обычно меняя тему,- ты как-то сказал, что перевёлся в Анстердам по другой причине. Почему? Ведь Магистрат и Анстердам с давних пор соперничают друг с другом.
- Наверное, ты думаешь, что я перевёлся к вам, чтобы вызнать секреты или разладить коллектив?- усмехнулся Энниэлло,- Хоть я и был Президентом в Магистрате, я бы мог использовать подобные планы лишь как предлог, чтобы перевестись. Хочешь знать, почему?
- Ага.
- Если я скажу, ты вряд ли поймёшь меня правильно. Позволь мне показать тебе. Закрой глаза.
На этих словах Энниэлло вплотную приблизился к Силиврен, и та чуть заметно покраснела. Она доверилась ему лишь на секунду, но за это время он успел коснуться её век подушечками пальцев.
Глава 19. Воспоминания
Чернота перед глазами развеялась. Неясные блики сформировались во вполне опознаваемые формы. Силиврен шла по начищенному до блеска коридору. Интерьер здания был изысканным и строгим. По бокам от окон висели тяжёлые тюлевые бархатные занавески. Сили была почему-то ниже своего обычного роста, и вёл её за руку никто иной как сам Советник Бериндер Брэндвуд. Почему-то Сили явственно понимала, что она сейчас – это Энниэлло в детстве. Вдруг резко завернули в позолоченные массивные двери.
Это был кабинет директора. Чистый и убранный, он смахивал на зал приёма в королевском дворце. В бархатном кресле сидел располневший человек с квадратным лицом, большую часть которого занимали длинные усы. Его квадратные очки, сидевшие на толстом носе-картошке, блеснули от огня свечи, покоившейся на столе. Когда врата за Энниэлло и Советником затворились, директор соединил кончики толстых пальцев, похожих на сардельки, обильно украшенные кольцами с драгоценными камнями.