— Зачем? — пожал широкими плечами тот, — думаю, он уже знает о нашем прибытии и ждёт подле замка.
— Да, скорее всего, вы правы.
Ворота, ведущие во двор замка, тоже были гостеприимно открыты. Громыхая по неровной брусчатке, три кареты одна за другой промчались под широкой аркой и втянулись внутрь.
Их встречали: высокий мужчина под два метра ростом, крупный и лохматый, как медведь. Никаких девиц, подходящих под описание леди Йорк, поблизости не было. Огляделся: и снова чистота, порядок.
Ведущий транспорт остановился у парадной лестницы.
— Приветствую вас, служители Святости, в стенах нашего города! — вежливо, но без подобострастия, поклонился гигант, — меня зовут сэр Ховард, наследник рода Имарков. Прошу, госпожа ждёт вас.
Служка мигом распахнул дверь, чтобы помочь раббатору Геласию выйти наружу. Доус отказался от руки юноши и покинул карету сам.
Капитан отряда отдал приказ воинам, и те, выстроившись в три ряда, замерли неподалёку от карет; пятеро из них, отделившись от основной массы, последовали за раббаторами, прикрыв их со спины и с боков.
Группа святош численностью шесть человек, в каждой карете сидело по двое, ступали тихо, а их телохранители гремели железом на всю округу, заставляя многочисленных работников замка морщиться от режущего слух грохота.
Двустворчатые тяжёлые двери замка распахнулись, и они вошли в небольшую залу. В камине горел огонь, подле него стоял удобный даже на вид стул, в нём с комфортом расположилась пожилая дама.
У дальней стены, на возвышении, стояло кресло, обитое красным бархатом, в нём сидела девушка лет семнадцати. По бокам от неё стояли двое: молодой человек в одежде аристократа, второй — старый воин в кожаном нагруднике, с тяжёлым двуручником на поясе. Клинок покоился в простых, но добротных ножнах, а изрезанная венами крепкая рука расслабленно лежала на навершии грозного оружия.
Сама герцогиня была одета в бархатное платье, глубокий изумрудный цвет которого прекрасно оттенял нежную алебастровую кожу, выгодно подчёркивая хрупкую фигуру. На тёмно-пшеничных волосах покоилась тонкая золотая герцогская корона. Светло-карие, янтарные глаза, без капли страха внимательно разглядывали делегацию.
Главы святостей, впрочем, как и их советники, жадно рассматривали хозяйку замка и оба раббатора мысленно пришли к совершенно разным выводам: старик едва слышно пренебрежительно фыркнул, а Доус почувствовал, как засосало под ложечкой — никогда он ничего не боялся, а тут вдруг интуиция дала о себе знать, перед ними опасный противник, умный, расчётливый. Симпатичное юное личико не обмануло Доуса, он смотрел в глаза леди Одри и видел в них куда больше, чем можно было бы предположить у человека столь невеликого возраста. Холодное равнодушие, будто Доус и Геласий — отработанный материал.
— Добрый день, господа! Рада приветствовать вас на своих землях.
Доус вежливо поклонился, хотел было открыть рот, но Геласий его опередил:
— Если для вас добрый, то для Болтонской святости — отвратительный! Вы бесчестно украли у нас то, что принадлежит святости по праву! Наших неистинных!
Герцогиня вскинула левую бровь и холодно уточнила:
— Вы обвиняете меня в воровстве?
— Я… — растерялся старикан от ледяного тона владетельницы, — да! — шагнул вперёд, потрясая кулаком. — За подобное полагается наказание!
— Да вы что? А скажите, — прищурилась девушка, — когда Карл Третий узаконил рабство?
— Вы обязаны… ак-х? — поперхнулся воздухом Геласий, не договорив фразу.
— Вы пришли в мой дом, обвиняете меня в преступлении, а сами давным-давно попрали законы нашего королевства. Рабства у нас нет, как и крепостного права, что, впрочем, почти одно и то же. Вы говорите, что я украла у вас неистинных, так? А вам не приходило в голову, что они сами сбежали? Пришли ко мне, попросили покровительства. Я не стала им отказывать…
— Вы убили воинов-раббатов, обезглавили главного мага Болтонской святости! Это всё великое преступление!
— Вы меня там видели? — выражение юного лица ни капельки не изменилось, оно было таким же отстранённым и чуточку насмешливым.
— Что?
— Вы обвиняете меня?
— Не вас, а ваших людей! Но приказ отдали вы!
— Можете опросить всех моих людей, и убедиться, что подобных приказов я не давала, — пожала плечами герцогиня.
— Еретичка! — заорал старикан, выпучив глаза. — Проси прощения, верни мне всех неистинных, в том числе мы заберём и тех, кто живёт в твоём городе! — раббатор Болтонской святости чуть ли не визжал. Доус почувствовал неладное — светлое лицо Одри Йорк вдруг потемнело, в глазах вспыхнула ярость, губы превратились в тонкую линию. И он, как маг, пусть и средней руки, физически ощутил исходящую от девушки ауру чистого гнева.