Как ни грустно говорить, но фильм "Непрощённая" не прибавил Одри славы. Хьюстон признал, что виноват в этом он сам. Режиссер надеялся из приключенческой истории о ковбоях и индейцах сделать аллегорию современных проблем урбанистической Америки. Ему показалось, что, если индейская девушка в исполнении Одри будет восприниматься как человек, отверженный из-за своего цвета кожи, тогда племенные войны в фильме станут отражением расовых проблем в современной Америке. Хьюстон не сумел воплотить эту концепцию. Отзывы о фильме подтвердили, что Хьюстон не справился с задачей, которую перед собой ставил. "Масштабная и мастерская попытка..." - начал свою рецензию журнал "Тайм". Но это была подслащенная пилюля... Вместо того, чтобы создать крестьянскую эпопею, разновидность героического повествования, Хьюстон выпускает в свет претенциозный эрзац фольклора. Несмотря на то, что высокие скулы Одри и eё большие ясные глаза, возможно, и воспринимались как свидетельство eё индейского происхождения, но в целом она выглядела воспитанной и образованной девушкой из хорошей семьи, а eё английское произношение было слишком правильным для грубоватых обитателей тех мест.
Одри не затаила никакой обиды на Хьюстона из-за плохих отзывов и несчастного случая. Примерно через год после завершения съемок она добавила постскриптум к письму, направленному к Хьюстону: "Не читали ли вы в последнее время интересных сценариев, в которых была бы маленькая роль для девушки, умеющей падать с лошадей?"
Настоящие, очень тяжелые переживания начались у Одри после того, как они с Мелом вернулись в Швейцарию. В мае 1959 года eё срочно отвезли в больницу в Люцерне, где у нeё случился выкидыш, хотя специалисты уверяли, что роды будут нормальными, и Одри уже начала вязать детские вещи: "и голубые и розовые не всякий случай".
Ее привезли из больницы домой в Бургеншток в состоянии глубокого отчаяния. Она жалобным голосом то и дело повторяла: "Не могу понять, почему у меня нет детей".
В Голливуде это известие встретили с сочувствием, к которому примешивались прагматические соображения. "Это означает, что Альфред Хичкок сможет продолжить работу над "Без залога за судью", которую он отложил, узнав, что Одри ждет ребенка", - писала Хедда Хоппер. На самом же деле это означало прямо противоположное.
Отдыхая в Бургенштоке, Одри впервые внимательно прочитала завершенный сценарий фильма Хичкока. Потрясенная недавней потерей ребенка, она отреагировала на прочитанное с откровенным ужасом. Ее героиню должны были изнасиловать в лондонском парке. Она бы и в добром здравии не смогла принять этот эпизод. Сама мысль о том, что ей придется терпеть насилие, заставляла eё содрогаться. Одри, видя такие сцены на экране, зажмуривалась и вся сжималась от страха. Однажды на премьере фильма, где была похожая сцена изнасилования, она чуть было не упала в обморок и покинула зрительный зал. Она не хотела играть эту роль и решила, что не будет этого делать ни при каких обстоятельствах. Но контракт с Хичкоком уже подписан! Ему очень не хотелось отказываться от звезды и от того наслаждения, которое он получил бы, пропустив eё через свою "мясорубку" Его решимость удержать Одри укрепилась после премьеры "Истории монахини" в Нью-Йорке в июне 1959 года, вновь поставившей Одри в первые ряды коммерчески выгодных звезд. Хичкок злился, что из-за успеха "Истории монахини" пришлось отложить премьеру его нового фильма "North by North-west" в том же кинотеатре.
Был только один выход из этой ситуации, позволявший Одри избежать судебного иска, - снова забеременеть. И она не преминула к нему прибегнуть. Даже Хичкок не мог бы принудить беременную женщину продолжать работу над фильмом, в котором она должна будет изображать тяжелые страдания и испытывать довольно грубое обращение. Он был вне себя от гнева. Срок беременности, потом - после рождения ребенка - отпуск неопределенной продолжительности - все это исключало участие Одри в фильме. В раздражении Хичкок разорвал контракт, навсегда затаив злобу на актрису, считая eё беременность предлогом для разрыва их соглашения.
Мел поехал в Италию, потом во Францию и принял участие в съемках двух фильмов ужасов: "Кровь и розы" и "Руки Орлака". Одри же осталась в их швейцарском домике. На сей раз она ничего не вязала из суеверного страха. Но тем не менее признавалась: "Не проходит ни одного мгновения без того, чтобы я не думала о малыше. Я подобна женщине, заточенной в монастыре и считающей часы до своего освобождения". Но час снова пробил до срока.
17 января 1960 года около полудня она родила мальчика в родильном отделении муниципальной клиники Люцерна, куда ей посоветовал перебраться Генри Роджерс, чтобы избежать встреч с пресловутыми "папарацци" и репортерами. Мальчику дали имя Шон, что означало "Дар божий".
"Дайте мне на него посмотреть, сейчас же дайте мне на него посмотреть", потребовала Одри. Мел в белом халате стоял рядом с кроватью, а она поворачивала младенца и так, и этак, рассматривая его со всех сторон: "С ним все в порядке? С ним все в порядке?" С ним все было в полном порядке, и слабая улыбка удовлетворения наконец появилась у нeё на лице.
Два месяца спустя в той же часовне в Бургенштоке, где они с Мелом венчались, крестили Шона. Но он уже был до того неофициально "крещен" своей матерью и получил имя "Пух" в честь медвежонка в рассказах А. Милна. (Ему приходилось мириться с этим прозвищем на протяжении многих лет.) Он получил двойное швейцарско-американское гражданство, хотя присутствовавший при крещении посол США попытался подчеркнуть приоритет Америки, вставив в кулачок ребенка миниатюрный флаг Соединенных Штатов и протянув сияющей маме американский паспорт eё первенца.
ДЕВУШКА, КОТОРАЯ ПРИШЛА К ЗАВТРАКУ
"Парамаунт" уже не скрывал раздражения от того, что Одри жила в Швейцарии и, упиваясь материнством, все eщё отвергала предложенные сценарии. Но она eщё "была должна" студии три фильма. И "Парамаунт" не преминул уведомить, что ей нечего и думать о сотрудничестве с другими компаниями до тех пор, пока не будут выполнены условия контракта.
В начале I960 года Одри поехала вместе с Мелом в Рим, где готовились съемки фильма о вампирах под названием "Кровь и розы"; это была eё первая поездка за границу после рождения Шона. Здесь актриса позировала Сесилю Битону. "Она утратила свой облик эльфа, - отметил Битон, - но зато приобрела красоту зрелой женщины".