Анника наградила его ядовитым взглядом, но потом и в самом деле вопросительно посмотрела на Маттиаса.
— Дело в запахе, — пояснил тот. — От него и прежде несло так, что рядом стоять было невыносимо. А теперь, когда он мертв…
— Его нужно поместить в холод, — сказала Анна. — Здесь же наверняка есть холодильная камера?
Эллен кивнула.
— Да, но пока работает только маленькая, и там хранятся наши припасы.
— Народ, ну вы чего… — Давид поднялся и покачал головой. — У вас от шока мозги выключились? О чем вы вообще говорите? Снаружи ведь один гигантский холодильник.
— Верно, — согласился Нико. — Если открыть какую-то из задних дверей и прокопать метра два или три, этого должно хватить.
Йенни слушала разговор лишь краем уха, поскольку разум отказывался принимать тот факт, что это не диалог из какого-нибудь детектива Клауса-Петера Вольфа или триллера Себастьяна Фитцека. Что разговаривали реальные люди, и речь при этом шла о ее сотруднике, Томасе Штрассере, чье тело они собирались поместить в снег.
— Скажите… — Йенни оглядела собравшихся. — Мне одной кажется, словно это все не по-настоящему? У меня такое чувство, будто я вот-вот проснусь и с облегчением осознаю, что это всего лишь дурной сон.
Флориан пожал плечами.
— Наверное, это естественная защитная реакция…
Краем глаза Йенни заметила, что Анника хотела что-то сказать, но Маттиас остановил ее, положив руку на запястье.
— Мы должны как можно скорее уяснить для себя, что Томас мертв, — сказал он. — И что любой из нас может стать следующим.
— Думаешь, это произойдет снова? — Эллен побелела на глазах.
Маттиас громко рассмеялся.
— Ты в самом деле настолько наивная или только притворяешься? Если б эта акция была направлена против Томаса, следовало бы задаться вопросом, зачем кому-то утруждаться и тащиться за ним в горы, чтобы здесь изувечить. Тем более сейчас, когда ясно, что отсюда просто так уже не выбраться и слишком велика опасность быть обнаруженным. Нет, по мне, так для этого психа не имеет значения, кого — лишь бы сделать свое. И Томасу просто не повезло попасться первым.
— От одной мысли мурашки, — сказала Анна и потерла запястья.
— А здесь можно спрятаться так, чтобы никто не нашел человека даже при самом тщательном обыске? — спросил Йоханнес, обращаясь к Хорсту. Это было первое, что он сказал с той минуты, как явился вместе со смотрителями.
— Определенно, — ответил Хорст. — Не удивлюсь, если здесь обнаружатся помещения, о которых даже я не знаю, хотя провел здесь немалую часть своей жизни.
— Иными словами, если мы организуем поиски, это ничего не даст? — уточнил Давид.
— Разыскивать психопата-убийцу? — Анника покачала головой. — И думать нечего. В этом случае нам придется разделиться, и мы станем легкой добычей для этого маньяка.
— Но ты всегда можешь поискать сам. — Маттиас указал на дверь, глядя при этом на Давида насмешливо и как-то враждебно. — По-моему…
— Слушай, — прервал его Давид. — Если я захочу знать твое мнение, то спрошу твою жену.
— Может, прекратите это ребячество? — вскинулась на них Анна. — Хотелось бы знать, как быть дальше.
Йенни взглянула на Йоханнеса в надежде, что он осознает свою руководящую роль в группе и возьмет слово, но тот многозначительно смотрел на Сандру. Она спокойно выдержала его взгляд. Йенни в очередной раз вспомнились слова Йоханнеса: «Если б они знали, кто ты…»
Нужно выяснить, что крылось за этой фразой. Йоханнес хоть и был пьян, но Йенни подозревала, что это не единственная причина.
13
Йенни не одна была удивлена, когда Тимо вызвался помочь Флориану, Давиду и Нико перенести тело Томаса. Другие тоже выглядели весьма озадаченными.
Они завернули грузное тело в простыню, взвалили на носилки и потащили эту тяжелую ношу вниз по лестнице. Остальные собрались в фойе, как на похоронах, и молча наблюдали.
Когда двери в дальней части фойе закрылись за четверкой мужчин, остальные развернулись и в молчании двинулись обратно в каминный зал. Только тихие всхлипывания Эллен изредка прерывали свинцовую тишину.
Йенни гнала от себя жуткие картины увечий, которые то и дело вспыхивали перед глазами. Чудовищно изуродованные глаза и язык, раны в ушах… Незрячий, глухой, обездвиженный. В нечеловеческих муках, и не в состоянии как-то воспринять происходящее вокруг или обратить на себя внимание.
Йенни искала для себя некий якорь, чтобы хоть чем-то занять мысли, отстраниться от произошедших событий. Спасение нашлось в истории, которую Давид вычитал о Флориане. Она еще не знала, как относиться к этому, но не сомневалась ни секунды в том, что Флориан говорил правду. И все же задавалась вопросом, почему он ничего ей не рассказал. Даже потом, когда между ними сложились хорошие, доверительные отношения. Йенни знала, что должна поговорить с Флорианом, но это могло подождать. Прежде всего им нужно было как-то совладать со сложившейся ситуацией. Выжить.