— Но ты ее не знал? — удивилась Эллен.
— Нет, не знал. Все, что она говорила, звучало полнейшим бредом. Я объяснил ей, что не знаю, кто она, что между нами точно ничего не было, и ей лучше оставить меня в покое. Остаток вечера прошел спокойно, и я принял все за недоразумение или неудачную шутку. Но следующим вечером она позвонила снова. Говорила, как сильно любит меня и как ей больно оттого, что я не позвонил ей за целый день. Она знала, когда я еду на работу и когда возвращаюсь. Даже знала, с кем я виделся в обеденный перерыв.
— Господи, жуть какая, — вымолвила Сандра и зябко поежилась.
— Да, именно так. И становилось только хуже. Звонки участились. В какой-то момент мне это надоело, и я обратился в полицию. Там никто не воспринял меня всерьез; сказали, что особо ничего не могут предпринять, если мне не поступает угроз. И присоветовали сменить номер. Я так и поступил, и на один день все стихло. А потом она сама заявила на меня в полицию.
Эллен недоуменно уставилась на него.
— Но… по какому поводу?
— Ночью она позвонила в полицию и сообщила, что я внедрил вирус в ее смарт-колонку и телефон и тем самым получил возможность угрожать ей через устройства. — Флориан покачал головой так, словно до сих пор не мог поверить в произошедшее. — Чистый бред, но, по всей видимости, она представила все так правдоподобно, что ко мне заявилась полиция. Они изъяли у меня телефоны и компьютер на проверку. И у нее тоже. Разумеется, проверка не дала результатов. С тех пор она каждую ночь звонила в полицию и утверждала, что я снова говорил с ней посредством какого-нибудь устройства, угрожал изнасиловать или как-то еще замучить. И решила, что я хочу таким образом свести ее с ума. Когда в полиции ей объяснили, что этому нет никаких доказательств, у нее снесло крышу. Видимо, она так бесилась и буянила, что ее поместили в психиатрическую клинику. Что с ней стало потом, я не знаю.
— Она попыталась убить себя, — подсказал Давид. — Так, по крайней мере, было написано в статье. Потом пришлось поместить ее в закрытое учреждение.
Некоторое время царило молчание. Затем Йенни повернулась к Аннике.
— Ну? Если я правильно поняла, такое могло произойти с каждым. По-прежнему подозреваешь Флориана?
— Я подозреваю каждого из вас, — ответила Анника.
Йенни заметила, как сузились глаза у Давида, и он вновь остановил взгляд на Флориане.
— Только это еще не всё.
— Ну что еще?
— Я помню, что эта часть показалась мне наиболее интересной. Несчастная составила рукописное завещание, в котором называла тебя единственным наследником, при условии что ты в случае ее смерти не обзаведешься другой женой или иной спутницей.
У Йенни свело желудок.
Давид добавил:
— Полагаю, любому полицейскому это показалось бы достаточным мотивом.
— Да твою ж мать, — процедил Флориан и резко поднялся. Лицо его стало пунцовым. — Она была совсем поехавшая. Я ничего не знал про завещание, я и ее-то саму не знал. Единственное, что я видел, это фотографии. Она выдумала это, чтобы подкрепить подозрения против меня. Ей хотелось, чтобы я отправился за решетку в наказание за то, что отказался от нее. К чему вся эта херь? Хочешь всеми правдами и неправдами сделать меня подозреваемым?
— Нет, но если рассказываешь историю и упускаешь детали, которые могут выставить тебя не в лучшем свете, то не стоит удивляться, когда другие воспринимают это с недоверием.
Анника пренебрежительно посмотрела на Йенни.
— В одном я с тобой соглашусь. Этот психопат явно один из вас, — и, взглянув на Флориана, добавила: — Мне как-то не по себе рядом с вами.
— Но случай с Анной показывает, что запираться у себя в номере бесполезно. — Йенни попыталась сбавить накал дискуссии.
Поднялся Маттиас.
— С тем отличием, что теперь мы знаем: никому доверять нельзя. Мы однозначно никого не впустим к себе в номер, неважно, кто это будет и что скажет. — Он повернулся к жене. — Пойдем на кухню и обеспечим себя средствами защиты на крайний случай.