— Что? Что я должен знать? — перебил ее Флориан. — Что он невиновен? Откуда мне это знать? Откуда тебе знать, что это не он выкрал у меня нож?
— Думаешь, он позволил бы себя запереть, не преминув рассказать об этом остальным?
Флориан опустил голову.
— Что будешь делать?
Долго раздумывать не пришлось.
— Расскажу остальным.
— Ты не можешь, Йенни. Ты же видела, как они отреагировали на эту старую историю. Что, по-твоему, они сделают, когда ты скажешь им про нож?
— А почему они так отреагировали? Потому что ты умолчал при этом о важных фактах. Что мне теперь думать? О чем ты подумал бы на моем месте?
— Я бы доверился своему сотруднику, с которым работаю бок о бок вот уже полтора года.
— Как ты доверился мне, скрывая всю эту историю?
— Это совсем другое. Йенни, прошу тебя, я не имею к этому отношения. Я никогда не сделал бы ничего подобного с Томасом или с Анной. Не говори им, ладно?
Несколько мгновений Йенни стояла под его умоляющим взглядом, затем развернулась и бросила уже на ходу:
— Прости.
27
Она понимает, что пришла в себя, поскольку может осознанно мыслить. В глазах по-прежнему темно, и тишина угнетает. Все та же полная изоляция.
Неожиданно быстро Анна оценивает свое положение. И вновь ее обуревает желание закричать, однако она помнит, чем это закончилось в прошлый раз, и ей не хочется снова погружаться во мрак.
Нет, нечего и пытаться кричать. Подумать. Необходимо подумать, как обратить на себя внимание. Как она смогла бы изъясняться. Этот монстр, вероятно, вместе с остальными в комнате. По крайней мере, Анна исходит из этого. После того как ее разыскали, вряд ли кому-то захочется оставаться одному. Но это значит, что она по-прежнему в опасности, как и все остальные. Только она знает, кто сотворил с ней все это. Она слышала голос и уже не сомневается в своей догадке. Хоть в это и сложно поверить.
Необходимо найти способ, как сообщить остальным, кто этот монстр.
Она мысленно перебирает свои возможности.
Свои не-возможности, — поправляет ее новый голос, и это правда.
Анна не может ни говорить, ни подать знак рукой, ни моргнуть. Единственное, что ей осталось, это движение головой. Как общаться с другими, изменяя положение головы? Не имея при этом возможности объяснить свое намерение? Увидеть или услышать, правильно ли ее поняли. И вообще узнать, есть ли в комнате кто-то еще и замечает ли ее старания.
Какие старания? — насмешливо спрашивает новый голос. — Что такого ты хочешь сделать своей головой? Мотнуть? И что потом?
Да, что потом? Ничего. У нее нет шансов. И эти адские боли. Прекратятся они когда-нибудь? Пожалуй, и в самом деле лучше просто умереть, как Томас.
Нет, черт подери, — произносит знакомый голос. — Должен быть способ. Выход всегда есть.
Анна понимает, что голос прав, и думает дальше. В нормальных обстоятельствах она закрыла бы при этом глаза. Но теперь это невозможно.
28
Не считая Нико и Хорста, остальные все еще были в каминном зале.
Сандра сидела на коленях рядом с Анной и время от времени касалась ладонью ее щеки. Она подняла голову и взглянула на Йенни.
— Ты же хотела взять кое-что из номера?
— Да, — лаконично ответила Йенни. — Вообще-то я должна кое-что вам сказать.
Она оглянулась, но Флориан так и не появился. Он не последовал за ней, когда она вышла из его номера. Вероятно, теперь он скроется, по примеру Тимо. И по той же причине — из страха, что остальные посадят его под замок. Или того хуже.
Была ли в этом ее вина?
Нет, не стоило думать в таком ключе. Она должна сказать остальным. Если Флориан действительно имеет какое-то отношение к этим чудовищным деяниям — во что Йенни просто не в силах поверить — и она умолчит об этом, то станет по меньшей мере соучастницей, если произойдет еще что-то.
— Я…
Вошел Хорст с коричневой сумкой на плече. Йенни подождала, пока он сядет, и начала по новой.
— Я кое-что нашла в номере Флориана, и должна рассказать вам об этом. — В горле внезапно запершило, она сглотнула. — Но чтобы вы знали: я по-прежнему убеждена, что он не имеет ко всему этому отношения.
— Выкладывай, не томи, — сказал Давид.
— У него на столе лежал чехол от ножа. Пустой чехол. А нож у него кто-то выкрал.
— Дай угадаю: тот самый нож, который нашел наш дорогой Маттиас, так?
Йенни взглянула на Давида.