— Сегодня мы прощаемся с нашим императором. Он правил жестко, но всегда был честен. Он правил строго, но всегда был справедлив. Он карал врагов жестоко, но всегда был милостив к поверженным. Он всегда стремился к процветанию империи. Даже в самом конце он старался защитить своих подданных, как то предписывает долг правителя. — Михаил Васильевич сделал паузу, повернувшись к телу старшего брата, — Но я сегодня прощаюсь с братом, которого я помню столько же, сколько помню самого себя. Я прощаюсь с братом, который защищал меня в лесу от стаи волков, когда мы впервые сами решили отправиться на охоту, никому об этом не сказав… Я прощаюсь с братом, который взял на себя вину за сожженый ковёр перед нашим отцом, когда впервые проснулся мой Источник… Я прощаюсь с братом, который примчался в Красноярск, когда моя жена, больная и ослабевшая, рожала моего старшего сына вторые сутки… Я прощаюсь с братом, который всегда вставал на мою сторону, даже если я был не прав…
— Сегодня я прощаюсь со своим отцом, который учил меня владеть моим Даром… Сегодня я прощаюсь со своим отцом, что впервые повез меня на рыбалку и помогал вытащить из озера мой первый улов… Я прощаюсь с отцом, который всегда спрашивал меня о моих мыслях. Я прощаюсь с отцом, который вечно побеждал меня в спорах… — Продолжил цесаревич Константин, — Я прощаюсь с отцом и обещаю ему обещание: я продолжу твое дело!
Толпа вокруг начала апплодировать, когда наследник обернулся к постаменту с телом, закончив говорить. Великий Князь и его старший сын последовали примеру цесаревича.
— А что сейчас будет? — Прошептал я в сторону Саши.
— А ты разве не знаешь, как проходит погребение мужчин императорской фамилии? — Удивился Кобылин.
Я отрицательно покачал головой.
— Я сам не видел такого ни разу… Но читал… Смотри, это будет удивительно! — Саша подмигнул мне с улыбкой и повернулся снова в сторону алтаря.
Я решил не допытываться до Кобылина и молча уставился вперед. Трое Рюриковых поднял руки вверх. Источники каждого вспыхнули, выпуская энергию через луч Огня. Три потока энергии сплелись друг с другом, формируя единую спираль. Спираль, словно змея, упала на пол, оставляя след на плавящемся от температуры каменном полу, поползла вокруг постамента, образовывая кольцо правильной формы. На миг мне показалось, что эта спираль провалилась под пол храма, и в следующую секунду вокруг постамента вспыхнуло лиловое пламя. Оно, словно бутон цветка, который жил в противоположном порядке, свернулось языками, образовывая полусферу. Не было ни запах гари, ни запах горелой плоти. Но я четко видел, как внутри этого пламени тело императора Александра рассыпалось серым прахом на черное полотно, которое удивительным образом не горело…
Несколько минут внутри храма беззвучно ревело лиловое пламя, закрывая собой огромный дуб позади. Несколько минут внутри стояла абсолютная тишина. Все смотрели на погребальный костер императора Александра.
За несколько минут перед алтарем остался только серый прах на черном полотне и клинок из мифрила.
К мужчинам императорского рода вышли трое служителей в длинных черных рясах с бородами до пояса, подвязанные простыми веревками. Двое подняли полотно с прахом императора и быстро поместили останки в ритуальную урну, запечатав ее каким-то странным арканом. Пользовались они, как я сразу отметил именно техникой Воли, как и я. Третий поднял из праха меч и приблизился с ним, держа на вытянутых руках к цесаревичу. Между ними, прямо под лезвием клинка поставили урну с прахом отца. Тот положил кисть на лезвие клинка и сжал. Выступила кровь и первые капли упали на крышку урны, которая зашипела, словно была раскалена.
— Клянешься ли ты, Константин, сын Александра, охранять и защищать империю от всех напастей и бед, как внешних, так и внутренних? — Спросил жрец.
— Клянусь. — Ответил цесаревич.
— Клянешься ли ты, Константин, сын Александра…
— А это кто такой? — Снова я обратился к Саше.
— Федул, глава храма. — Прошептал Кобылин.
Три клятвы взял глава храма с цесаревича. Трижды упала его кровь на урну с прахом отца. После чего глава храма повернулся лицом ко всем присутствующим.
— Как и подобает древним обычаям, сын дал клятву пред прахом своего отца и под взором всех богов наших предков. Этот обет непреложен, и нарушить его он не в силах. Цесаревич Константин будет коронован на седьмой день от сего дня, как и предписывают наши традиции.