— Судари, построиться! — Голос Павла Николаевича вывел меня из задумчивости, и я двинулся вслед за уже ушедшим вперед Виталиком.
На территории детского лагеря располагалось около десятка домов для детских отрядов, главный корпус для управления лагерем, который явно использовался сейчас как штаб находящегося здесь подразделения, одна большая столовая с открытой летней террасой. Чуть дальше виднелся бокс для техники и крыши складских помещений, еще дальше высилась стальная вышка водонапорной башни. Все дома были соединены между собой пешеходными дорожками, усыпанные мелким гравием. Сам лагерь укрылся под кронами могучих вековых сосен, скрывающими своими кронами все, что происходило на земле.
Собственно, между двумя рядами отрядных домов всю нашу честную братию и построили. К Соломатину вышел еще один майор, явно кто-то из местного командования. Они перекинулись несколькими фразами, после чего Павел Николаевич вместе с местным майором приблизились к нашему строю. За это время из каждого домика одна за другой высовывались любопытные головы, которых с каждой минутой становилось все больше. Часть народа выходила на крыльцо, другие открывали окна и высовывались из них наружу, не смотря на февральский кусачий ветер и мороз.
— Судари, рад приветствовал вас в нашем лагере. Меня зовут майор Седых Сергей Вениаминович, я являюсь временно исполняющим обязанности командира сто десятого пехотного полка второй западной армии Его Императорского Величества Константина. С настоящего момента и до конца срока вашей мобилизации вы становитесь частью нашего славного подразделения. Командование полка радо, что именно стрельцы будут выступать как поддержка нашего полка в предстоящих войсковых операциях, надеюсь, что каждый из вас внесет посильную лепту и сделает все возможное, чтобы мы в кратчайшие сроки разбили врага! — Голос у местного командира был хрипловатый, больше похожий на рык росомахи, готовящегося атаковать.
Седых достал из-под бушлата несколько листов бумаги, скрученных в трубочку и передал Соломатину.
— Командир вашего сводного отряда, майор Соломатин, сейчас зачитает списки, с помощью которых вы поймете к каким подразделениям прикомандированы. Мы формировали команды Одаренных, исходя из наших потребностей внутри подразделений, так что прошу отнестись с пониманием к тому, что большая часть из вас будет разделена на четверки, и все они будут раскиданы как усиление каждого взвода. Также, мы сформировали два отдельных отряда Одаренных старших Рангов на основе их источников и согласно данным о том, что все они способны работать в связке с другими Одарёнными. Эти отряды будут отдельными подразделениями внутри полка, выполняя роль массированной огневой поддержки. Павел Николаевич, прошу. Господа, увидимся с вами вечером на поверке.
Седых удалился, оставив нас с Павлом Николаевичем одних. Народ так и не расходился, продолжая наблюдать за нами.
Соломатин развернул списки и начал зачитывать. Первыми он зачитал списки двух ударных отрядов, вывел их по очереди из общего строя и отправил в собственный отрядный дом, где и должны были разместиться сорок восемь человек.
Затем пришел черед четверок. Меня и Виталика назвали в седьмой четверке вместе с еще двумя стрельцами.
— Поручик Волков Матвей Александрович⁉
— Я! — Ответил я
— Поручик Березин Виталий Григорьевич⁈
— Я! — Тут же отозвался Виталик, весело подмигнув мне.
— Ротмистр Ракитин Иван Никитич!
— Я! — Отозвался голос с другой стороны строя.
— Ротмистр Мурзаев Арсений Алексеевич⁈
— Я! — Второй голос прозвучал с той же стороны, что и первый.
— Выйти из строя!
Мы все вышли из общего строя на два шага и замерли перед Соломатиным.
— Вы прикреплены к третьему взводу второй роты. Третий дом по правой стороне у меня за спиной. Располагайтесь там. До ужина у вас свободное время.
— Есть! — Ответили все одновременно и двинулись к указанному дому.
Голос Соломатина начал уже дергать очередную четверку Одаренных, а мы приблизились ко входу в третий дом. На крыльце находилось около десятка человек, еще столько же выглядывало из открытых окон.
Стоило Виталику подняться на крыльцо по трем ступенькам и шагнуть ко входу, как ему тут же перекрыла путь волосатая лапа с завернутым до локтя рукавом форменного кителя.
— А здороваться вас не учили, господа хорошие⁈ — Усатый лысый мужик в полевой форме и тапочках на босых ногах закрыл рукой проход, пожёвывая зубами фильтр дымящейся сигареты и улыбаясь нам до ушей пожелтевшими зубами с огромной щелью между двумя первыми сверху.