— На время встречи, господа, давайте обойдемся без званий, так что прошу обращаться ко мне просто по имени — отчеству, я, в свою очередь, также буду обращаться и к вам, если никто не против… Раз возражений нет, так и поступим. Как вы уже знаете, я являюсь командиром этой роты. Я пригласил вас, чтобы познакомиться лично. Ваши личные дела, которые мне передал майор Соломатин, я бегло успел просмотреть… И так, ротмистр Мурзаев?
— Я. — Тут же отозвался Арсений Алексеевич.
— Уволены в запас полгода назад, командовали механизированной ротой на Кавказе, боевой опыт в двух приграничных конфликтах с Османской империей. В последнем отличились, за что и были награждены почетным титулом ротмистра и зачислены в гвардию. — Дятлов не спрашивал, а коротко перечислял данные, на которых заострил внимание.
— Так точно, Александр Евгеньевич. — Согласно кивнул Мурзаев.
— Позвольте вопрос: почему ушли из армии?
— Рождение третьего ребенка и смерть отца, семейное дело требовало присмотра, и отец просил именно меня им заняться. — Моментально ответил Мурзаев.
— Благодарю, буду рад послужить вместе с вами, Арсений Алексеевич.
— Взаимно, Александр Евгеньевич.
— Ротмистр Ракитин?
— Я. — Иван Никитич слегка приподнялся на месте, обозначая себя, и опустился обратно.
— Дальний Восток, граница с Поднебесной, особый егерский летучий эскадрон, заместитель командира, четырнадцать лет выслуги вместе с Голицынским Пограничным Училищем. За образцовую службу удостоен чести почетного гвардейского чина ротмистра. После его получения попытка переподготовки и для дальнейшего перехода в подразделение операторов Мобильных Боевых Комплексов. Травма, восстановились, но первоначально к строевой службе были не годны, по решению столичного погрануправления направлены для дальнейшего прохождения службы в Кронштадтский кадетский корпус в качестве офицера — воспитателя. За последние полгода пять раз подавали рапорт на возвращение в строй, из них трижды после появления Пустошей.
— Так точно, Александр Евгеньевич. — Кивнул Иван Никитич.
— Обещаю вам лично, Иван Никитич, что после окончания периода мобилизации Стрелецких Полков, если вы все также будете желать восстановиться на службе, я лично и командир полка составим вам нашу характеристику и ходатайство на ваше руководство. — Дятлов все время смотрел четко в глаза Ракитина, пока говорил.
— Благодарю, Александр Евгеньевич, буду вам весьма благодарен. — Вновь привстал Ракитин.
— Поручик Березин? — Продолжил Дятлов.
— Я! — Бодро отозвался Виталик, полностью поднявшись со своего места.
— Садитесь, Виталий Григорьевич, в ногах правды нет, как говориться… Честно говоря, даже не знаю, как вас оценить. Моряк, капитан — лейтенант, отличный торпедист, толковый специалист в области корабельной артиллерии и минном деле, талантливый Одаренный. Как сказано в вашей психологической характеристике: храбр, напорист, инициативен, амбициозен. Но также в ней сказано: не признает авторитета командиров и начальников, склонен к импульсивному поведению, проявляет открытую агрессию на критику в собственный адрес. Уволен по причине участия в дуэли, не получил уголовного наказания только потому что второй дуэлянт был настолько пьян, что сжег себя собственным арканом… И как мы с вами будем служить, Виталий Григорьевич?
— Весело будем, Александр Евгеньевич! — Улыбнулся Виталик.
— Надеюсь, что исключительно в положительном ключе. Я скажу вам прямо: вы можете не признавать мой авторитет как вашего командира, но мои приказы исполнять обязаны. И искренне прошу вас воздержаться от новых дуэлей. — Прищурился Дятлов.
— Только если меня самого на нее не вызовут, Александр Евгеньевич. Трусом не был, и никогда не буду. Могу обещать только, что никого я сам вызывать не стану, и провоцировать не стану. Но на колкость колкостью отвечу, а там уже как человек сам себя поведет. — Пожал могучими плечами Виталик, продолжая улыбаться.
— Уже неплохо. Для начала сойдемся и на этом. — Кивнул Дятлов и уже целенаправленно перевел взгляд на меня, — И остался у нас поручик Волков Матвей Александрович.
— Я. — Поднялся со своего места и ответил я.
— Присаживайтесь, Матвей Александрович… — Устало выдохнул командир роты, откидываясь на спинку стула и скрестив руки на груди, — Честно скажу, вы для меня — темная лошадка. Студент Императорского Университета, ни дня не служивший в армии или на флоте, даже не были в полиции, на худой конец. При этом отличились, судя по выписке из личного дела, на границе с Афганистаном, за что вам и присвоили чин поручика. Прошу вас, ответьте честно: вы проходили обучение в Академии Тайного Приказа?