Резиденция верховного главнокомандующего была обнесена каменной стеной высотой в два человеческих роста. По углам периметра стояли сторожевые вышки. В районе хорошо укрепленных ворот постоянно обреталось человек десять — пятнадцать национальных гвардейцев. Естественно, Ставр и Шуракен не собирались лезть в это осиное гнездо.
Они подобрались к глухой стене и, прежде чем приступить к делу, понаблюдали за жизнью на ближайшей сторожевой вышке. Жизнь там никак себя не обнаруживала.
— А теперь, девочки, приступим к практическому занятию по преодолению вертикальной преграды в виде стены, — сказал Шуракен.
Он опустил Светку на землю и, повернувшись лицом к стене, уперся в нее руками. Ставр прыгнул Шуракену на спину, ухватился за гребень стены, одним движением вышел на прямые руки и оседлал стену. Шуракен одну за другой подбросил ему наверх девчонок. Сбросив вниз веревку, Ставр переправлял их на другую сторону. Последней спецы осторожно перетащили через стену Светку.
Ставр посмотрел на часы.
— До рассвета полтора часа, до аэродрома семь километров, — констатировал он.
— Семь километров за полтора часа, я уверен, с нашими подружками это возможно, — ответил Шуракен.
И они в темпе потащили свой выводок через каменистое плато, поросшее клочьями жесткой травы и редким колючим кустарником. Как и раньше, один шел впереди, другой сзади, меняясь на ходу и передавая друг другу Светку.
10
Под конец этого марш-броска девочки очень устали, но, когда они пролезли под колючей проволокой и ступили на бетонные плиты взлетно-посадочной полосы аэродрома, все сразу ожили и повеселели.
Белеющая в предрассветной темноте взлетная полоса уходила, казалось, в беспредельную даль. Над ней висели сверкающие, как алмазы, чужие звезды. Над изломанной линией далеких гор тихо разгоралось зарево.
— Как ты думаешь, у нее это пройдет? — спросила Наташа у Шуракена, который нес безучастную ко всему Светку.
— Не знаю. От шока у нее какие-то предохранители в мозгах полетели. Она вроде как выключена. Наверное, ее смогут восстановить, но боюсь, это будет непросто.
— Книжки умные надо было в детстве читать, — сказал Ставр. — Написано: не ходите гулять в Африку.
— Где же это написано? — спросила Рита.
— В «Айболите».
— Ой, кто это? — Лиля схватила Ставра за руку и показала на маленький пушистый шарик.
Он несся через взлетную полосу, прыгая на двух длинных лапках, работающих, как рычаги. За ним по воздуху плыл длинный, тонкий, как шнур, хвост с кисточкой на конце.
— Тушканчик. Хочешь, я его тебе поймаю? — предложил Ставр Лиле.
— Как ты его поймаешь?
— Шляпой. Их сбивают шляпой.
— Он уже убежал.
— Да их полно здесь. Этой помесью мыши с кенгуру вся здешняя армия питается.
Лиля засмеялась.
— Нет, серьезно, — сказал Ставр, — им выдают паек раз в месяц, они все за неделю сжирают, а потом начинают охотиться на жуков, тушканчиков и крыс.
— И вы тоже?
— Мы не армия, мы комитет.
— Какой комитет?
— Ну не комсомола же?
Спецы не стали сворачивать к ангарам, они прошли почти до конца взлетной полосы до того места, где к ней подходила рулежная дорожка. Здесь стояла бетонная будка блокпоста.
— Когда самолет выруливает сюда, его уже никто не может остановить, — сказал Шуракен. — Здесь вы и будете ждать, а я схожу к летчикам и договорюсь с ними. Егор, останься с девочками, а то мало ли что.
— Хорошо.
Двери и рамы в окне будки не было, на глинобитном полу валялась куча мешков с песком, часть их до половины закрывала оконный проем. Ставр начал растаскивать мешки и укладывать их так, чтобы девушки могли на них устроиться. Шуракен ушел к самолету.
В носовой части массивного, низко сидящего над землей транспортника горел свет, он создавал впечатление странного кочевого уюта. Дверь пилотской кабины была открыта, трап спущен. Экипаж продрал глаза и завтракал яичницей с колбасой и кофе. Летчики собирались вылететь на рассвете, не дожидаясь изнуряющей жары, и вечером приземлиться в Москве. Чтобы не ждать заправщик до полудня, они накануне вечером залили топливные баки.
Прежде чем подойти к самолету, Шуракен убедился, что там его не ждут головорезы генерала Агильеры. После этого он спокойно поднялся по трапу и, переступив высокий борт кабины, сказал: