Я напрягаюсь. Мне стоит огромных усилий не вскочить и не вмазать брату по морде. Это не мои методы. Не сегодня. И он не виноват.
— Александра Памер — не проститутка. Еще раз услышу, получишь. Усек? — холодно спрашиваю я, вкладываю интонацию голоса все негативные эмоции, которые испытываю. Марк озадачено рассматривает меня, маленькими глоточками смакуя виски.
— Хорошо, Джейс. Я тебя понял. — кивает он. — И мне импонирует то, что я вижу. Ты ведешь себя, как мужик. Впервые.
— Что ты можешь знать о том, как ведет себя мужик? — насмешливо спрашиваю я.
— Если ты хочешь намекнуть на то, что я предпочитаю мальчиков, то могу сказать, что ориентация никак не повлияла на мою мужественность.
— То есть, это ты пердолишь, а не тебя, — я смеюсь, хотя мысль об этом меня коробит. Он мой брат, все-таки.
— Мы говорим о тебе, Джейсон. Отец просил напомнить о том, кем является Александра Памер, и какие отношения вас связывают. Существует опасность, что в случае, если ею вдруг заинтересуется пресса, кое-что может всплыть.
— Мне похер. Это мое дело, понимаешь? — я смотрю на Марка тяжелым взглядом. Он не выдерживает и отводит взгляд.
— Понимаю. Я так же понимаю, что эта девушка не из нашего круга. Ты не можешь быть уверен в том, что, почувствовав власть денег, особое отношение к ней, она не поведет себя иначе. Кто-то другой перекроет цену, что предложил ты, и она сольет всю информацию о вашем контракте. Ты же не веришь в ее преданность после того, что случилось? Отец все мне рассказал. Плохая история, Джейс. Ты должен быть начеку, — серьезно произносит Марк. Я знаю — сейчас брат говорит то, что думает. Он беспокоится обо мне. Гребаный придурок.
— У меня все под контролем. А отец сам заварил эту кашу, — резко отзываюсь я.
— Послушай, Джейс, я его не оправдываю, — миролюбиво начинает Марк. — Он всегда действовал грязно. И я искренне хочу, чтобы с Лекси у тебя всё получилось. После Сэм ты не был в стабильных отношениях. Прошло много лет, и все, что ты имел — избитые тобой проститутки, которые стоили огромную кучу денег. Я никогда не пытался лезть в это…
— И сейчас не начинай, Марк, — холодно отрезаю я. Лицемерие отца, подославшего парламентёра для урегулирования некой, видимой только ему проблемы, вызывает во мне волну отторжения и негодования.
— Хорошо, — вздохнув, кивает Марк. — Я всегда на твоей стороне, Джейс. Ты знаешь, я сам никогда не прогибался под чужое мнение. И на своей шкуре испытал то, каким жестоким может быть общество, если ты с ним не считаешься. И было время, когда мне хотелось плюнуть в лица всех этих высокомерных снобов и привести на очередной светский вечер своего парня.
— И ты это делал, — со смешком напомнил я. — Картина маслом. Я помню, как отец хватался за сердце. Кем был тот мускулистый мачо? Стриптизер или бармен?
— Автопарковщик, — с ухмылкой напоминает Марк. — Я был влюблен и думал, что это навсегда.
— Отец заплатил ему, чтобы он свалил из штата.
— Пол проделывал это раз пять, пока не понял, что я все равно найду кого-то еще, и этот кто-то не будет женщиной. — Марк смеется с горечью и каким-то еще неопределяемым выражением.
— Зачем он это делает? Постоянно пытается контролировать нашу жизнь? Ему невдомек, что мальчики выросли? — раздраженно бросаю я. Марк прекращает смеяться, пожимая плечами, задумчиво смотрит на меня.
— Он стареет. Наверное, в этом дело.
— Пол всегда был таким. По отношению ко мне — в особенности.
— Ну, ты всегда был любимчиком. Хотя говорят, что младших любят сильнее. Что слышно о Брайане? Ты давно с ним не созванивался?
Я неопределенно дернул плечом. Брайан — мой брат, но я никогда не чувствовал особой связи с ним. Не так, как с Марком. Думаю, что и Брайан тоже меня ненавидит. Причины? А кому они важны эти долбаные причины? Иногда ненависть возникает просто так, без всяких там оправданий и предысторий. Но наши личные отношения не имеют значения, когда дело касается семьи. Я, как и он, убьем друг за друга, и это не обсуждается.
— Мы никогда не созваниваемся, — сухо отвечаю я. — Я не могу с ним разговаривать больше пяти минут. Пока он не прекратит принимать наркотики, Брайан будет продолжать быть главной угрозой спокойствию нашей семьи. Не я. Вот о чем и о ком должен думать отец.
— Но он всегда думает о тебе, — ухмыляется Марк, допивая свой напиток. — А вот и твоя искусительница! — восклицает он, поднимая голову. — Я гей, но не могу не заметить, что она хороша. Я понимаю тебя, брат.
Мы оба смотрим, как Лекси Памер легкой поступью спускается по лестнице. С забранными в небрежный пучок волосами, и подкрашенными пухлыми губками и ресничками она выглядит юной и очень хорошенькой. Она надела джинсы, как я просил, и они идеально облепили ее сладкую попку. Голубая спортивная кофта на молнии закрывает руки и горло. Ей будет жарко и неудобно.