Она окинула меня взглядом с головы до ног, и ее голос смягчился.
— Иди сюда, — сказала она, взяла меня за руку и повела к краю своей кровати. Откинув одеяло и пододеяльник, положила руку мне на плечо, подталкивая вперед. — Залезай.
— В твою постель?
— Тебе нужно согреться. Ты выглядишь так, словно вот-вот упадешь в обморок.
Хотя я и был склонен с ней поспорить, но у меня не было сил. Как только моя голова коснулась подушки, и меня полностью окутал ее запах, я лишился всякого намерения протестовать. Я глубоко вздохнул, мои глаза закрылись, а тело потонуло в тепле одеял, которые Николь накинула на меня.
— Сегодня умерла моя мама, — услышал я свои слова, а затем исправил себя. — Я имею в виду… в этот день.
— Я знаю, — ответила Николь. — Я видела дату на надгробии.
— Что ты там делала?
— Бегала. Обычно я бегаю по утрам, но лил сильный дождь. Когда он перестал, я решила отправиться на пробежку. Мой маршрут пролегает мимо кладбища, и я увидела там твой джип. Осмотрелась и заметила тебя на земле. Я подумала, может ты… поранился или еще что. Я не знала о дате…
Ее голос стих, и я кивнул. В этом был смысл. Я почувствовал, как слегка прогнулась кровать, и открыл глаза. Николь сидела рядом со мной, ее глаза были полны беспокойства.
— Ты не против? — спросила она. — Я имею в виду, если я тут присяду?
Я поднял на нее взгляд и снова кивнул. С минуту она молчала, я же продолжал нежиться в окружающем меня аромате, тупо уставившись в стену.
— Томас? Как долго ты там пробыл?
— Который сейчас час?
— Почти три.
— Дня?
—Ну… да.
Я перевел глаза на подушку. Из дому я выехал утром, незадолго до восьми.
— Довольно долго, — наконец ответил я.
— Ты был мокрый, — напомнила она. — Когда я увидела тебя, дождь уже более часа как прекратился.
Я пожал плечами, отчего с них соскользнуло одеяло. Николь потянулась и снова накинула его на меня.
— Тебе что-нибудь принести? Ты голоден? Или я могла бы приготовить горячего шоколада. Это помогло бы тебе согреться.
Я покачал головой и закрыл глаза. Поглубже зарылся в подушку и почувствовал, что начинаю немного согреваться. Наконец-то я перестал дрожать. Матрас снова дернулся, открыв глаза, я обнаружил, что Николь встала и собирается выйти из комнаты.
— Останься! — Я протянул к ней руку из-под одеяла.
Николь развернулась ко мне и медленно вернулась к краю кровати. Я снова расслабился, когда ее пальцы прошлись вниз по моей руке. Когда они достигли моего запястья, я повернул свою руку ладонью вверх и сжал их. Посмотрел на нее, просто чтобы проверить выражение ее лица, но она, казалось, не возражала. Я снова закрыл глаза. Рука легонько коснулась моего виска и начала откидывать волосы, прилипшие ко лбу. Ее пальцы продолжали движение по моей голове, убирая длинные пряди назад к макушке, в то время как мое сознание отошло на задний план.
У меня было ощущение, будто я мерно плыву по волнам — мой разум едва осмысливал картинки в моем мозгу.
Рука Николь по-прежнему гладила мои волосы, но мы сидели на утесе у океана, а ветер обдувал нашу кожу. Мои колени были поджаты к груди, а Николь сидела, вытянув вперед ноги. Она шевелила лодыжками вперед-назад.
— Это он, Томас? — ее голос был тихим шепотом на фоне ветра и шума волн. — Это настоящий ты, без костюмов?
Я посмотрел на себя и осознал, что сижу на скале полностью обнаженный. Я снова перевел на нее взгляд, стараясь понять, нужно ли мне стыдиться отсутствия одежды, но она просто смотрела на меня вопросительно, ожидая ответа.
Однако у меня его не было.
Когда я окончательно проснулся, то с мгновение был дезориентирован, но меня совершенно не беспокоило, где я находился.
Свет в комнате был приглушен, а часы на ночном столике показывали двадцать минут девятого. Было тепло и уютно, и меня окружал восхитительный запах. Я не мог его описать, но определенно мог дать ему название — Румпель. Пахло ею. Я прикрыл глаза и глубоко вдохнул, прежде чем вновь их открыть и сфокусироваться на окружающем.
Николь сидела на полу, обложенная стопкой книг и бумаг, рядом с ней стояла лампа. Она «металась» между большим учебником, тетрадью, в которой с остервенением заносила пометки, и листком с заданием. Время от времени она прихватывала кончик карандаша губами и грызла его. Услышав, что я пошевелился на кровати, она подняла на меня глаза.