Проснулся из-за голодных спазмов в животе. Лежу тихо, головой думаю, но вот ничего путного в мою, чуть ли не пробитую насквозь, «тыковку» пока не приходит. Узнать бы, что творится в городе. Да как? Даже если выйду, ничего толком не увижу, а вот неприятностей, на одно место пониже спины, точно найду.
С трудом поднявшись с лавки, выглянул через окно на улицу. Тени от зданий были короткими и яркое солнце светило с безоблачного неба; был примерно полдень, может чуть позже. Пошарив по всем коробам да сундукам, которые, заодно, пытался расставить по местам, ничего толком не нашел. В одном из горшков с крышкой было примерно полстакана какой-то крупы, но она отвратительно пахла плесенью и мышиным пометом, так что достанется птицам на заднем дворе.
Порывшись в мастерской, вспомнил, где лежала заначка мастера. Он держал там несколько монет на черный день. Но укромное место было пустым. На получение заказов рассчитывать не приходится, все заказы мастер принимал сам, а где он сейчас шляется, непонятно. Пока я был на стене в рядах ополчения, здесь, похоже, не один раз побывали. Основную часть мебели и инструмент раскидали по полу. Что-то я уже поставил на место, и сейчас, нащупывая на полу инструмент, раскладывал его на верстаке и в ящиках, размышляя над тем, где бы добыть еды или денег. Может действительно сходить к храму Светлых богов. Это конечно очень далеко, самый центр, с моим нынешним темпом часа полтора-два ходу только в один конец. Может и новости там узнаю какие. Пока обошелся только кипяченой водой в попытке заглушить болезненные ощущения в животе.
Через какое-то время (черт его знает какое), пока я как мог занимался домашними делами, на улице раздался довольно громкий топот и надвигающийся шум. Захлопали двери и ставни соседних мастерских, послышались встревоженные голоса. Судя по ритмичному шагу, в наш переулок входил маршем строй солдат. Я отчетливо услышал короткие приказы, судя по отрывистой армейской манере, но которые не смог толком разобрать. Буквально через несколько секунд раздался громкий стук в соседнюю дверь.
Спустя еще некоторое время постучали и ко мне. Ощупывая стену, я подошел к двери, и откинул засов. В узкую прихожую ввалились четверо солдат, один из которых очень грубо меня оттолкнул от чего я свалился на пол веранды и выронил посох.
— Так! — услышал я хриплый бас вошедшего. — Тут всего одно место. Сухо, не воняет и печь есть. Мастер-сержант! Тут как раз одно место для вас!
— Ну-ка, дай гляну, что там? — еще один солдат громыхая доспехами вошел в прихожую. — Бывшая мастерская. Хорошо, мне нравится. Выметайтесь все отсюда. Размещайтесь в других домах по всей этой улице.
Нащупав на полу посох, я встал, опираясь на стенку и найдя скамейку тут же на нее сел, забившись в угол. Выметаться из своего единственного места жительства я не хотел. Если вышвырнут силой, пойду в дровяной сарай, а пока буду тихо вести себя, глядишь и не выставят.
Суета в комнате прекратилась, лишние люди действительно вернулись на улицу, а оставшийся тут же стал хозяйничать, гремя какими-то железяками. Громкие голоса вояк, встающих на постой к горожанам, сместились дальше по переулку.
— Эй, малой, иди сюда.
Соскочив со скамьи, я опять, шаря по стенке пошел в комнату.
— Давай-ка парень натаскай воды в бак, да растопи печь, надо постираться и почиститься.
Все это время сержант стоял ко мне спиной и натужно стягивая с себя кожаные доспехи с металлическими вставками. Запашок от солдата исходил отвратный, действительно стоило бы помыться.
— Как там тебя, да поторопись…
Схватив ведро в одну руку, я стал ощупывать верстак мастера, чтобы бочком пройти мимо этого крупного мужика, который снимая с себя одежду буквально перегородил крохотную комнату.
— Да что ты телишься как сонная муха, давай живей!
Вместе с возгласом сержанта, мне по затылку прилетела крепкая затрещина. От неожиданности я полетел вперед, опять выронив посох и ведро. Растянувшись на полу, я тут же, несмотря на сильную боль в затылке, стал шарить руками по полу ища пропажу.
— Вот ведь пропасть! Что с тобой…
Крепкие руки сержанта буквально вздернули меня над полом и развернули. Я знал, что солдат сейчас смотрит мне в глаза.
— Простите, я сейчас, я быстро…