Иссохший старик стыло улыбнулся.
“Не помешал. Она рядом с тобой стоит. Ты просто не видишь”.
Огнецвет машинально проследил его взгляд — за свое правое плечо. И его могильным, ледяным холодом тронуло — как будто там и правда ждала невидимая ему смерть.
“Станешь моим последователем — будешь жить. Приведешь мне других на замену себе. Живым ты мне полезнее. Не захочешь — останешься здесь вместе с остальными”.
Не успел Велес подумать, какие еще остальные, как белесый туман отступил, и из него вышли люди. Совершенно точно мертвые. Все как один — в грязных и истлевших рубахах с вышивкой. На лица даже смотреть страшно — на них посмертная гримаса застыла. Парень переводил взгляд с одной истерзанной души на другую, а в голове промелькнула злая мысль — жаль, нельзя отсюда никак кому-нибудь сигнал подать, чтобы бахнули ракетой и выжгли рассадник сумасшествия. Ну или хотя бы развезли всех по дуркам и тюрьмам.
— То есть, я буду должен твою армию мертвецов пополнять? Если соглашусь, ты меня исцелишь? — недобро спросил Велес.
Он запретил себе цепляться за крохотную надежду выжить. Запретил бояться, а страх рвал его как одичавшая собака. Стоило посмотреть на искаженные посмертием лица и представить себя среди них, так на что угодно хотелось согласиться.
Чудовище молча кивнуло и оскалилось в подобии улыбки.
— А просто так не можешь, да? — Огнецвет едко усмехнулся. — Иди ты нахер! Кем бы ты, блядь, ни был! Чехи так с пленными делали. Хочешь выжить — стреляй своих. Развлекались, суки. Иди нахер, слышишь!
Придерживаясь за дерево, парень поднялся на ноги. Что только ему сил еще давало — то ли злость, то ли чудище постаралось. Велес, шатаясь, снова побрел сквозь чащу. Его догнал голос существа.
“От смерти не убежишь”.
— А я и… не бегу… — хрипло прошептал Огнецвет. — Я к ней, наоборот… на свиданку собираюсь. А то заждалась она меня.
Голос лешего еще звучал, но слился в неразличимый гул — как песня людей, когда они на поляне вокруг него хоровод водили. Велес выдохнул с облегчением. Хватит с него и чудищ, и сумасшедших. Уже совсем посветлело. Солнце взошло. Отсюда его еще не видно, но скоро поднимется над деревьями. Он, наверное, уже не увидит. Позади раздался не то хриплый смех, не то скрип. Парень не стал оборачиваться. Упрямый этот черт, так и норовит в голову снова залезть, но ничего, Велес тоже упрямый. Он этого лешего заглушит.
Огнецвет прерывисто вдохнул и вполголоса тихо запел.
— Расступись, земля сырая… дай мне, молодцу, покой…
Голос, больше похожий на болезненный хрип, сорвался. Парень закашлялся, но упрямо продолжил и идти. Там впереди между деревьями просвет замаячил.
— Приюти меня, моя родная… в тихой келье гробовой…
Солнце показалось. Летнее, теплое даже ранним утром. Согрело напоследок. Велес разглядел впереди озеро. На рассвете блестело как золотое зеркало. Красиво здесь, спокойно. Затянуло темнотой — мягко, даже бережно. Огнецвет упал на землю. Приоткрыл глаза, и увидел прямо перед собой алый цветок. Лепестки как огнем горят. Вот они какие, огнецветы, когда их никто не губит раньше времени. Велес слабо улыбнулся и закрыл глаза. Совсем спокойно стало. Даже уже хорошо.
Мертвяк по вызову (1999 год)
Велес очнулся в электричке. Открыл глаза и вынырнул из небытия посмертия в полупустом вагоне старого пригородного поезда. Так уже бывало — выплевывало его с того света вопреки всем законам мироздания и выбрасывало в жизнь, растерянного и злого. Вот в первый раз по-настоящему было страшно. Непросто в голове уложить, что снова живой, если смерть уже в запас отправила. Чувство, когда жизнь уходит, ни с чем не перепутать — как невидимым ножом из мира вырезали, а дыру, что после него осталась, заштопали. Крест-накрест. Для Велеса время замерло, а для других дальше побежало. Огнецвет это ощущение хорошо запомнил вместе с пожаром рассвета, который его в последний путь провожал. Тепло Велесу тогда было, спокойно, а потом от него остался только труп в нарядной рубахе. Догнивал где-то в лесу, обнимая истлевшими руками заросли огнецветов.
Когда в первый раз вернулся, он много дров наломал. Это теперь Велес уже понимал, кто он такой. Обманутый дурак — сначала людьми, а следом еще и неведомой силой, которая его как пачку сигарет из кармана вытаскивала. На Чернолесовских сумасшедших Велес сильную злость затаил. Она вместе с ним каждый раз воскресала и точила похлеще ржавчины. Как вспоминал, как ни за что его угробили, такая тошнотворная тоска к горлу подступала. Ничем не смыть и не выжечь.
Будь его воля, он бы вернулся в ту деревню — закопать, что от него осталось, раз уж судьба ему лежать в безымянной могиле в лесу. Чтобы по-людски. А рядом прикопал бы всех благодетелей, которые его сначала приютили, а потом огнецветами засыпали, пока он умирал. Но не пускало. Не в этом был, оказывается, смысл его возвращения. Не для того призывали, чтобы он мстителя из себя строил. А что на спокойную душу даже мертвецу работать проще — никто не слушал. Ему же вообще инструкций не оставили. Выбросили, а дальше сам разбирайся, кому помощь нужна. Вот и весь великий смысл — разгребать дерьмо за очередными дебилами, которые полезли туда, куда даже смотреть не стоило. Прямо как он сам, пока живой был.