Ужас! Мне и правда стало очень страшно от осознания, что могла сама, своими руками подписать маме смертный приговор. Не-е-ет!
Вот тут меня прорвала, я завыла как сирена, и бросилась на диван ничком. Ревела долго, пока не обессилила, а потом вообще мысли разбежались, и только одна билась в голове — мама умерла вчера вечером, деньги пришли утром, а лекарство должны были давать один раз в неделю, то есть прошло от назначенного срока только пять дней. Два дня назад до вылета на базу у меня был странный разговор с моим руководителем группы в Академии.
Села, поморщившись, так как почувствовала, что все лицо опухло от слез. Вспоминай, Огни, что он тебе тогда сказал.
«Огнеда, я надеюсь, что твоя практика завершится успешно и ты вернешься все такой же свежей и… невинной», — говорил этот неприятный на вид, и такой же противный своими домогательствами человек. Он преследовал меня уже год, как только появился в Академии. Именно его домогательства я умудрялась избегать, когда за каждую оценку приходилось бороться в буквальном смысле слова. Никто не знал. Совершенно никто. Правда, однажды Лим встретился мне в коридоре, когда я шла на дополнительный семинар к другому преподавателю. Парень вылетел из кабинета руководителя Эмингема, весь пылая ненавистью, а следом появился сам майор. Лицо его было разбито в кровь, глаз заплыл, а сам он выглядел так, словно его хорошо отделали несколько парней.
Лим тогда рыкнул на меня, чтоб валила поскорее отсюда, схватил за руку и потащил по коридору, а я все никак не могла нарадоваться на распухшую, окровавленную морду этого майора.
Откуда этот человек знал, что у меня… что я ни с кем и никогда… наверное, с медкартой знакомился. Гад! И если предположить, что до него могла дойти информация о моем новом статусе «невесты», как утверждал Дамьян, то мог ли этот человек отомстить мне, задействовав свои связи и ресурсы. Почему же я тогда не поняла его угрозы.
«Ты вернешься, Огнеда, ко мне. После окончания Академии кадеты становятся перед выбором, где служить. Ты пойдешь на мой военный корабль. Моим личным помощником. И учти, вариантов других у тебя нет и не будет».
И добавил, когда я только молча сжала кулаки, зная, что не соглашусь на его требования ни за что на свете: «И ты согласишься, моя прелесть. Иначе… уж, поверь, мне хватит сил и средств тебе навредить. Не нарывайся».
Ох, если это и правда он виноват, я его уничтожу. Только кто ему мог сообщить? Лим? Нет, его сообщение перехватил куратор. Комендант Кавинау? Он мог… скорее всего именно он и сообщил. И что же получается?
Поднялась и пошла в спальню, разделась, захватила с собой полотенце и вошла в душевую. Подставляя лицо под струи воды, снова спросила себя: «Что же получается, Огни?»
А получается — ничего хорошего не получается, вот. Мамы не стало в результате ужасной цепочки случайностей. Куратор, который не землянин, вдруг выбирает меня себе в невесты, не интересуясь моим мнением и планами, кто-то сообщает об этом факте на Землю, возможно непосредственно моему руководителю, и тот из-за злобы и ревности каким-то образом дает указание клинике не лечить самого моего близкого человека.
Неужели именно он курировал вопрос перечислений? Ему по статусу не положено. Значит у него были связи. Вот и объяснение. Хотя по дням если посчитать, что-то опять не сходится. Не могла эта информация повлиять на смерть мамы. Никак не могла. Ей должны были ввести лекарство, когда я еще была в анабиозной камере. Значит, что-то или кто-то повлиял на события еще до знакомства с куратором и повреждением чит-кода собственно мною.
Надо понять, кому это было выгодно, кому вообще мешала моя мама. Находясь на космической базе, за миллион световых лет от Земли, я не смогу узнать ничего. Абсолютно. Если только снова не пообщаться с маминым лечащим врачом. Ох, я же даже не знаю как ее зовут. Вытерлась полотенцем, накинула легкий халатик прямо на голое тело и прошла в гостиную, где уселась на диван. Снова выпила напиток, по вкусу напоминающий мохито, и подтянув под себя ноги, взяла в руки планшетник. Не успела его включить, как вздрогнула от звука, который тот издал.