Она повернулась к Хантеру и увидела, что он задумчиво смотрит на нее. Линетт догадалась, что он вспоминает о том же: о балах, где они всегда были вместе, о том, как кружились в медленном вальсе или отплясывали быстрые ритмы. Линетт будто бы снова почувствовала обнимающие Руки Хантера, его ладонь, накрывающую ее руку, когда они кружились по залу, пьяные от любви и восторга.
Линетт отвела взгляд в сторону. Внезапно стало нечем дышать. Лучше бы ей не приходили в голову подобные мысли. Хантер больше не любит ее и даже не был бы сейчас с ней если бы не поиски общего ребенка. Та чудесная прежняя жизнь утрачена навсегда. Будет только легче, если она перестанет постоянно ворошить прошлое. Хантер отвернулся.
— Идемте. Кажется, корабль собирается отчаливать, — глухо пробормотал он.
Мэри Маргарет очень хотелось наблюдать, как будет происходить отплытие. Она мигом бросилась вперед. Хантер и Линетт медленно пошли следом за ней. Когда они остановились у трапа, судно дернулось. Поэтому Хантер настоял, чтобы на палубе Мэри Маргарет села на стул рядом с Линетт. Они все вместе стали смотреть, как постепенно уплывают вдаль берега Миссисипи. Но даже тогда девочка то и дело вскакивала со своего места, восклицая от каждого нового вида. Они видели большую груженую баржу, тихо плывущую по реке, мальчиков, удящих рыбу с лодки, взрослых рыбаков, возвращающихся домой.
— Ой, посмотрите, посмотрите! — говорила восторженно Мэри Маргарет, время от времени оборачиваясь к Линетт и показывая пальцем на заинтересовавший ее новый предмет.
— Да. Я вижу.
— О-о, как красиво! Вокруг вода, — ахала она снова.
К концу дня, когда они причалили в Новом Орлеане, Мэри Маргарет все-таки устала и захотела спать.
На следующее утро их ожидало разочарование, потому что пароход из Нового Орлеана в Галвестон отправлялся только через неделю. Но, настроившись на ожидание, Линетт решила использовать предоставившуюся возможность и заказать для Мэри Маргарет три новых платья. Девочка возликовала от идеи «обновить гардероб». Вскинув руки, она с энтузиазмом сжала Линетт в объятиях, когда та предложила за завтраком сходить к здешней портнихе. Ей очень пришлось по вкусу, что два будут обычные платья, в которых можно играть, а третье — муслиновое, предназначается для посещения церкви.
— О, мэм, можно, оно будет желтое? Мне всегда хотелось иметь ярко-желтое платье.
— Если ты так хочешь.
Мэри Маргарет весело захлопала в ладоши.
— А будут на нем рюши? — с сияющими глазенками спросила она.
— Да, конечно! — рассмеявшись, ответила Линетт. — Там будет столько рюшечек и оборочек, что удовлетворит желание любой девочки. Да и ленточек тоже много.
— И ленточки будут подходить по цвету к моим волосам? — поинтересовалась Мэри Маргарет, обсуждая свои будущие туалеты.
Хантер, слушая их разговор, не смог удержаться от смеха.
— Линетт, посмотри, что ты наделала! — дразнил он ее, глядя на них веселыми зелеными глазами. — Девочка становится модницей, как и ты.
Линетт бросила на него шутливо-гневный взгляд, но Мэри Маргарет поспешила защитить свою благодетельницу.
— О-о, нет, сэр! Я даже не могу надеяться стать похожей на миссис Конвей. Она очень красивая.
— Да, — согласился Хантер, улыбаясь серьезному личику Мэри Маргарет. — Она действительно у нас красавица.
Он посмотрел на Линетт, и шутливое выражение на его лице исчезло. Глаза внезапно потемнели и стали блестящими, а Линетт быстро опустила взор и вдруг покраснела.
— Нам нужно идти, Мэри Маргарет, — пробормотала она, вставая. Пока они собирались к портнихе, у Линетт был отрешенный вид, она не взглянула ни разу на Хантера.
Обычно Хантер обращался к ней с излишней вежливостью, граничащей с безразличием, что, как заметила Линетт, бесконечно раздражало ее. Но когда на его лице появлялось определенное выражение или он бросал на нее многозначительный взгляд, Линетт вспоминала о той ночи на пути в Батон-Руж, когда они занимались любовью. Стало ясно: что бы ни говорил Хантер, он все еще желает ее.
В таких обстоятельствах, когда Хантер оказывался рядом, Линетт было очень трудно держать себя в руках и вести себя внешне нормально и спокойно. Появление огоньков в глазах, легкое смягчение губ, интерес к ней — все говорило о его желании, что, в свою очередь, постоянно вызывало у Линетт чувство трепета.
Линетт знала, что из этого ничего не выйдет. Во-первых, Мэри Маргарет была отличной маленькой сопровождающей, которая постоянно присутствовала и спала с Линетт в одной комнате. Но более того, даже если бы не Мэри Маргарет, Хантер никогда бы не позволил себе снова приблизиться к Линетт.
Он ведь так и заявил ей. Но самое ужасное, что Линетт чувствовала: она больше уже не властна над собой и своими желаниями, как и ее спутник.
Невыносимо тяжело все время находиться рядом с Хантером, но не сметь дотронуться до него, обнять или встать на носочки и поцеловать.
Большую часть пути у них сложились ровные, даже дружеские отношения. Они непрерывно находились вместе, часто подшучивали и поддразнивали друг друга, как когда-то раньше. Сейчас, только в последний момент, вспомнив, какие между ними на самом деле взаимоотношения, Линетт остановила себя вовремя, иначе могла сделать или сказать что-нибудь, что смутило бы их обоих.
Создавалось впечатление, что Линетт все больше и больше привязывалась и испытывала постоянную тягу к Хантеру. Она думала, что отчасти это объясняется тем, что последние дни они все время вместе, ожидая в гостинице отправления парохода, им нечем заняться, нечем отвлечься. Поэтому оставалось слишком много свободного времени, что позволило размышлять и вспоминать беспрестанно.