— Это очень сомнительные люди, Пармитт, — заметил Фарли, — плохие, как и ты.
— Записывай, шериф.
На приборной панели между передними сиденьями у Фарли были прикреплены блокнот и ручка, он послушно взял их и сказал:
— Давай!
— В Гальвестоне, Техас, жил человек по имени Юлиус Норте.
— Жил.
Паркер произнес его имя по буквам и продолжил:
— В прошлом месяце он был убит, я думаю, теми двумя типами, которые стреляли в меня.
— Ага, — прокомментировал Фарли.
— Норте создавал удостоверения личности для своих клиентов.
— Например, на имя Дэниела Пармитта.
— Да, например, такое. И он делал документы очень качественно, по ним можно было наводить справки. Только кредитную историю он не создавал.
— Ты путешествовал со своим свидетельством о рождении, — вспомнил Фарли. — Это бросилось мне в глаза, но я не придал этому значения.
— Если чикагские ребята правы насчет типа в Тулузе, он получил свое имя от Норте. Кто он на самом деле? Думаю, какой-то полевой командир, или наркоторговец из Южной Америки, или что-то типа того, и он не хочет, чтобы кто-нибудь связал его новую личность со старой. Скорее всего, он сделал пластическую операцию и убил хирурга. Он убил Норте. И потому, что я очутился там в тот момент, он пытается убить меня. Кто бы ни оказался клиентом Норте в тот день, этот тип все равно дышал бы ему в спину.
Фарли поднял глаза от блокнота.
— И это все? Ты просто попал к Норте в неподходящее время, и этот тип теперь хочет твоей смерти?
— Я думаю, этот стиль остался у него от прошлой жизни, когда смерть противника была единственным решением всех проблем.
Фарли заметил:
— Если мы сможем доказать, что его документы поддельные, то выйдем на настоящую личность.
— Единственное, чего Норте не мог создать, — это номер социального страхования, он говорил, что у него нет доступа к государственным документам.
— Тогда это его и уничтожит, — заключил Фарли. — Да, ты прав, нам не понадобится год.
— Он та еще вонючка.
Фарли засмеялся:
— Что, даже хуже, чем мы с тобой?
— Хуже, чем ты. Ты сейчас едешь обратно в Снейк-Ривер?
— Конечно, и позвоню в Чикаго.
— Подбрось меня в Майами.
— Это мне не по пути.
— Не так уж и не по пути, и, кроме того, дай мне четвертак, мне нужно позвонить.
Фарли покачал головой:
— А ты наглец, этого у тебя не отнимешь.
Через сорок минут к югу от Палм-Бич на Девяносто пятом шоссе Фарли сказал:
— Это не Маккензи.
Паркер посмотрел на него:
— Что не Маккензи?
— Та, с кем ты встречаешься в Палм-Бич.
— Фарли, ты все время думаешь об этой женщине. Ты на нее запал, не так ли?
— Не глупи, — ответил тот, следя за движением на шоссе, — я счастлив в браке.
— Да вы все такие! — отметил Паркер, и Фарли больше не заговаривал о Лесли.
Проезжая по Коллинз-авеню в Майами-Бич, Фарли спросил:
— Где тебя высадить?
— Где угодно.
— Да ладно, я знаю, что раны еще не зажили. Ты же не хочешь долго идти пешком. Я высажу тебя там, где ты скажешь.
— Где угодно на Коллинз-авеню.
Фарли засмеялся:
— Ты не собираешься дать мне ни одной подсказки!
Паркер посмотрел на девушек с упругими телами, которые скользили на роликах взад-вперед среди прогуливающихся пенсионеров. Здесь сочетались диаметрально противоположные вещи.
Фарли нашел пожарный гидрант и остановился возле него.
— Я сдаюсь, — сказал он. — Подожди, возьми четвертак. — Он вытащил его из чашки, стоявшей в подлокотнике.
— Спасибо.
— Ты знаешь, Пармитт, — добавил Фарли, когда Паркер открыл дверцу машины, — я просто в шоке, ты уходишь вот так, запросто!
— Да?!
— Я всегда буду думать: «А что было бы, если бы я его повязал?»
— Утешайся тем, что ты этого так и не узнаешь!