— Когда ты освободишься? — спросил он. — Во сколько у тебя обеденный перерыв?
— К сожалению, в свой перерыв я лишь успеваю съесть пару бутербродов и запить их соком из пакета. На большее у меня нет времени. Запись плотная до самого вечера. Разве только кто-то из клиентов не сможет прийти…
— А когда ты заканчиваешь?
— После шести.
— Тогда встречаемся в половине седьмого! — объявил Закари Форрестер.
— Ты босс, — со сдержанной улыбкой кивнула она и скрылась за дверью массажного кабинета.
Ровно в шесть часов двадцать пять минут Закари Форрестер выключил свой компьютер. Приоткрыв дверь его кабинета, заглянула Тина. Видя, что босс складывает в портфель папки с документами, деловито спросила:
— Зак, не мог бы ты подписать пару бумаг, прежде чем уйдешь?
Закари торопливо взглянул на часы, затем на Тину и ответил:
— Оставь на моем рабочем столе. Подпишу завтра утром.
— Вообще-то, Зак, — начала она и прокашлялась, — будет лучше, если ты сделаешь это сейчас… Прости, но…
— Ладно-ладно, — закивал Зак и вновь занял место за столом. — Ну что там у тебя?
Тина положила перед ним стопку. Спешно просматривая документы, он ставил свою подпись.
— Это все? — нетерпеливо спросил Зак, когда стопка закончилась, и вновь посмотрел на часы.
— Да, спасибо.
— В таком случае до завтра, Тина, и удачного тебе вечера, — пожелал Закари.
— Тебе того же, — хитро отозвалась она, явно забавляясь нервозностью своего босса.
Покинув административное крыло здания и свернув в другой коридор, Зак стремительно дошагал до массажного кабинета и остановился.
Дверь была приоткрыта. Внутри горел тусклый огонек, пахло благовониями. Он вошел. За ширмочкой виднелся силуэт Абигейл.
Закари кашлянул и сказал:
— Если ты еще занята, я зайду позже…
— Нет-нет, я ждала тебя, — отозвалась Эбби, не появляясь из-за ширмы.
Ее голос прозвучал как-то таинственно. Потом показалась и она сама, свежая, энергичная, улыбающаяся, словно и не было этого долгого рабочего дня.
— Привет, Зак… Проходи, — пригласила Эбби и, зайдя ему за спину, щелкнула замком двери. Это ее движение подняло новый вихрь головокружительных ароматов.
Эбби была в белом халатике.
— Как прошел рабочий день? — спросила она бархатистым голоском.
Закари удивленно посмотрел на нее, невольно нахмурился и ответил:
— Нормально… Напряженно… Эбби… — обратился он к ней, заметив странное выражение на ее лице, — выражение подчеркнутого внимания к клиентам, какое приходится видеть на лицах добросовестных врачей, адвокатов и страховых агентов.
Его подозрение подтвердилось, когда Эбби объявила:
— Садись, постарайся расслабиться, пока я согрею масло.
— Какое еще масло? Для чего? — возмутился он, но послушно сел.
— Массажное… Для массажа, — невозмутимо ответила Эбби. — Лаванда, апельсин, сандал — лучшее, что я знаю при бессоннице.
— Так, Эбби! Похоже, настало время прояснить кое-что! — сурово произнес Закари Форрестер, поднявшись. — Неужели ты всерьез думаешь, что я пришел для этого… для массажа? — гневно воскликнул он. — Я не твой клиент, и не смей обращаться со мной как с пациентом!
— Тогда тем более ты должен расслабиться, если хочешь говорить со мной, — спокойно заметила она, накрывая кушетку бумажной простыней.
Закари изумленно наблюдал ее таинственные приготовления. Вот Эбби зажгла с десяток свечей разного цвета. Каждая испускала свой аромат, создавая необыкновенный маслянисто-медвяный букет. Зажурчала вода, зазвенели трели птиц, послышался шум листвы.
— Эбби… — вновь попытался выразить свой протест Закари Форрестер, но рыжеволосая женщина посмотрела на него таким кротким взглядом, что он тотчас осекся, довершив мягко: — Не для этого я пришел.
— Закари, я все понимаю. Но у меня другое мнение. Этот кабинет, где я с утра до вечера принимаю людей, выслушиваю их, стараюсь помочь, где я должна думать не о своих личных проблемах, а о проблемах своих клиентов. Я не хочу превращать его в место интимного общения. Через некоторое время мы будем дома. Тогда и поговорим. А пока позволь мне сделать свое дело. Твоя спешка выдает твое напряжение. Мне бы не хотелось серьезно беседовать с тобой о чем бы то ни было, зная, что тобой управляют не разум и воля, а усталость и раздражение, — разъяснила свою позицию Абигейл Сеймур. — Я пока все приготовлю, а ты раздевайся… Можешь зайти за ширму и оставить свои вещи там на вешалке.
— Неужели ты думаешь, что я тебя стесняюсь… после того, что у нас было?.. — процедил Закари, все еще медля.