- Я хочу только снять одежду, а потом мы займемся любовью.
Вздох облегчения вырвался из ее уст, она-то подумала, что он узнал в ней служанку и поэтому не хочет любить ее. Разоблачившись с такой скоростью, что сам поразился, разгоряченный Генрих крепко обнял Кристи.
- Теперь приступим, рыжая. Только не будем торопиться, у нас впереди целая ночь, - нашептывал он ей на ухо.
Вся ее пылкость и смелое поведение говорили о том, что он не первый ее любовник, но ему было все равно. Он задыхался от поцелуев так же, как и она, обследовал ее рот, ощущал сладкую влагу этого родника, а когда их языки встретились, оба содрогнулись от охватившего их удовольствия. Трепещущими пальцами Кристи дотронулась до его затвердевшей, такой большой и пульсирующей мужественности. Откинув голову, Генрих застонал, умоляя ее продолжать. Она впервые видела столь откровенно желающего ее обнаженного мужчину, но чувства стыда не было. Она упивалась его мужской силой. Прикосновения к его гладкой и шелковистой плоти возбуждали ее и качали на волнах наслаждения. Руки Генриха ласкали торчащие конусы грудей, а затвердевшие соски говорили ему, что им это очень нравится. Он провел пальцами по животу и опустился к холмику Венеры. Тело Кристи выгнулось, прося пощады, ей хотелось только одного: чтобы он овладел ею сейчас, сию минуту. Откровенно раскрывшись ему навстречу, она умоляла его не останавливаться, ибо огонь, горевший в низу живота, грозил сжечь ее заживо. Генриха и не надо было уговаривать, он сам был на грани помешательства. Резким толчком он вошел в нее и замер от удивления, когда Кристи громко вскрикнула. Ему не понадобилось никаких объяснений, он и так почувствовал, что лишил ее невинности. Наклонив к ней лицо, он прорычал:
- Почему ты не сказала мне, что девственница?!
- Тогда что, ты бы меня не тронул? - сквозь проступившие слезы тихо произнесла она.
- Возможно, но не ручаюсь за это. Просто тебе не было бы так больно, как сейчас. Я был бы осторожнее.
- Тогда давай продолжим. Все равно не вернуть того, что было. Ведь я уже стала женщиной, даже если ты сейчас остановишься.
- Ага, дождешься. Меня сейчас может остановить разве что конец света, и то сомневаюсь.
Теперь Генрих вел себя намного бережнее: медленно, старясь не причинить боли, он то погружался в нее, то выходил, доставляя наслаждение. Кристи была почти без чувств, так было прекрасно ощущать его в себе. Она ликовала: теперь он опять ее, и опять первый; первый, кто подарил поцелуй, первый, кто сделал ее женщиной.
- Рыжая, какая ты сладкая! Господи! Как мне хорошо с тобой, если бы только знала...
- М-м-м, - больше ничего не смогла произнести Кристи, когда взорвалась обжигающей радостью освобождения. У Генриха вырвался стон облегчения почти одновременно с ней. Утомленные, они прижались друг к другу и уснули.
- Просыпайся, Рыжик! А то как бы нас не застали в костюмах Адама и Евы. Прекрасное зрелище! - он склонился над просыпающейся Кристи, осматривая ее жадными глазами, - я могу просто не выдержать, и тогда уж точно кому-то придется созерцать наши извивающиеся в экстазе тела.
В испуге Кристи подскочила и прикрыла руками грудь, оглядываясь по сторонам.
- Успокойся, дорогая, еще никого поблизости нет, - нехотя поднимаясь, он подвинул к себе одежду. Кристи тоже встала и бегом устремилась на берег, где лежало ее платье. Натянув его на себя, она помахала рукой Генриху и умчалась на кухню.
К полудню на кухне появился управляющий поместьем и приказал Кристи идти за ним. Недоумевая и стараясь не отстать от него, она молча шла следом. Подойдя к двери, управляющий проговорил:
- Молодой господин требует, чтобы ты пришла к нему в библиотеку, тебе хотят дать новую работу, - и, понимающе улыбнувшись, удалился.
Кристи открыла дверь и несмело вошла. Она огляделась, с интересом рассматривая полки с книгами. Кабинет был пуст. Неожиданно дверь открылась, и на пороге возник Генрих. Он протянул к ней руки и, когда Кристи бросилась к нему, заключил в объятия.
- Прошло так много времени, я успел соскучиться.
- Неужели? А мне показалось, что прошло всего пять-шесть часов, - посмеиваясь над ним, прошептала девушка.
- Рыжая моя, ты меня обижаешь, - огорчился он.
- Меня зовут Кристи.
- Красивое имя, такое, как и ты сама, - и стал покрывать поцелуями ее лицо, шею, лаская при этом груди. С трудом оторвавшись от нее, охрипшим от возбуждения голосом он произнес:
- С сегодняшнего дня ты будешь работать в доме. Будешь убирать мою комнату и приносить по утрам мне в постель шоколад. Мне не хочется сильно перегружать тебя работой, чтобы к вечеру ты была свежа и полна сил. Я эгоист, да? Как ты считаешь?
- Безусловно! Но я рада, что вы проявили свой эгоизм. Я хочу отдавать все свои силы только моему господину.
Служанки, работавшие в замке, с завистью смотрели на нее. Ведь она единственная, на кого положил глаз их молодой красивый хозяин.
Утром Генрих сладко спал, когда Кристи открыла дверь его спальни и внесла на подносе чашку с горячим шоколадом. Поставив его на ночной столик, она с любовью посмотрела на спящего мужчину. Ему хоть немного удалось поспать после бурно проведенной ночи, не то что ей. Наклонившись над Генрихом, она легонько провела пальцем по его щеке, на которой пробилась чуть заметная щетина. Открыв глаза, он потянулся, затем резко притянул к себе Кристи и опрокинул на кровать.
- Что ты, что ты, ведь могут войти, - запротестовала она, немного сопротивляясь.
- Никогда! Пока я не выйду отсюда, никто не осмелится войти. Расслабься, мне очень хочется заняться с тобой любовью в своей кровати, - говорил он, начиная раздевать ее. На пол полетело платье, за ним рубашка, и его нетерпеливые губы прижались к сладкой ложбинке между грудями.
- Какой ты ненасытный, тебе все мало и мало, ты прямо преисполнен желания, - ворковала она, сильнее прижимаясь к нему.
Час спустя Генрих спустился в столовую, где его ожидал неприятный сюрприз. Амелия кипела гневом и, теребя свои перчатки, взялась высказывать все, что о нем думает:
- Какой позор! Он, видите ли, не может спуститься ко мне, так как развлекается в спальне с рыжеволосой служанкой! - не в силах совладать с ревностью кричала она.
- А почему тебя это удивляет? - грубо спросил Генрих, - кажется, я не обещал хранить тебе верность. Так к чему весь этот спектакль?
- Мы помолвлены! Таким поведением ты просто оскорбляешь меня!
- Разве? Тогда почему бы тебе не обидеться окончательно и не разорвать помолвку с таким негодяем, как я? - в упор посмотрел на нее молодой человек.
Амелия осеклась, поняв, что зашла слишком далеко, а терять его ей вовсе не хотелось.
- Ладно, ладно, я погорячилась. Просто я расстроилась, когда мне об этом сказали. Конечно, это твое дело, как и с кем проводить ночи, но, право, найдется немало приличных женщин, которые с радостью откликнутся на твое предложение.
- Ты на себя намекаешь, Амелия?
- А почему бы и нет? - уже кокетничая, продолжила она. - Разве я хуже служанки? Помнится, тебе когда-то очень даже нравилось? Может, попробуем вспомнить?
- Нет. Извини. У меня, если честно, на тебя уже не осталось сил. Ты должна понимать, что мужчина после бурно проведенной ночи способен только на то, чтобы натянуть штаны да плотно поесть. Я чертовски голоден, думаю, если не поем немедленно, начну рычать, как лев, - и, отодвинув ее с прохода, быстрым шагом направился к столу, где его ждал обильный завтрак.
Глотая слезы обиды, Кристи стояла на лестнице не в силах пошевелиться. "А на что ты еще надеялась?" - спрашивал внутренний голос, - "Что он будет говорить тебе о любви? Глупая, ты просто служанка, которая в настоящий момент ему приглянулась. Вот и все". - Как хотелось Кристи в эту минуту объявить этой Амелии, что она не менее благородная леди. - "Стоп! Какая же леди позволит себе работать в услужении да еще в открытую спать с мужчиной? Нет, признаваться бессмысленно!".