А что касается свидания, то забыла, да. Столько всего произошло, что навязчивое внимание майора просто вытеснилось из моей памяти. Да и не думала я, что он всерьез.
– Дима, у вас что-нибудь еще ко мне? – оборачиваюсь на… черт. Надо хоть фамилию его, что ли, глянуть. Тоже мне.
– Нет, Амалия. Пойду, обдумаю твои аргументы, – нагло улыбаясь, облизывает меня напоследок взглядом и идет к двери. Смотрю ему вслед. Вот же зараза такая.
– Амаль? – вздергивает бровь Гатоев. – Тебя все подчинённые называют по имени?
– Только топы, – дергаю плечом. – А что?
На самом деле сложно представить, что меня будут называть по имени-отчеству люди, которые знают меня с голожопого детства. А среди моих подчиненных таких полно. И если уважать себя я заставила, то любого рода официоз никогда не значился в моих приоритетах.
– Осторожно. Я ревнив.
Улыбаюсь на все тридцать два:
– Это должно мне что-то объяснить? Или, может, предупредить о чем-то?
– Именно. Я ведь не шутил, когда сказал, что у меня на тебя серьезные планы.
Он ловит своими черными глазами мои. Утаскивает в какие-то свои темы...
Ниже Димки. Сухой, жилистый. На висках седина. Отросшая к обеду щетина тоже скорее соль с перцем. Такой… матерый волчара. Лет на пять-семь меня старше.
Серьёзные планы. Ага. Ищи дуру. Знаю я, какие порядки заведены у его народа. Вряд ли ему нужна бесплодная разведенка. Женится на какой-нибудь юной землячке, и все. Впрочем, мне-то что с этого? В худшем случае мы потрахаемся и разбежимся. Или в лучшем? Прикидываю, каким может быть секс с ним. Что-то подсказывает, что уж точно не ванильным. В голове полный сумбур.
– И какие же? Подвести под статью?
– Ну что ты. Скорей защитить.
– Как благородно.
– Скучала по этому ощущению?
– По какому? – отчего-то сипну.
– По ощущению безопасности.
У него волчьи повадки. И волчий взгляд. Я под ним нервничаю. Потому чащу, как и он, отбросив церемонии в сторону:
– Это ты мне скажи. Вас же учат читать оппонента. Или это стереотип?
– Почему же? Учат. Впрочем, это не особо хитрая наука. Люди в принципе достаточно однообразны.
– Ну вот, – дурачусь, – а так хотелось почувствовать себя особенной.
– Ты особенная, Амалия. Но это не отменяет того факта, что и ты принадлежишь к определенному типажу людей.
– Занятно. И к какому же типажу я принадлежу?
Его голос гипнотизирует. Я уже не смеюсь. Просто слушаю, слушаю, слушаю…
– Женщина-лидер, женщина-атомоход. Женщина «все смогу, все сама сделаю». Отвратительная жена. Идеальная любовница.
– Почему сразу отвратительная? – как истинная женщина, я вычленяю самое обидное и надуваю губы.
– Потому что хреново это, когда с женой приходится мериться яйцами.
– М-м-м, – улыбаюсь я, понимая и принимая такую логику. – А идеальная почему?
– Потому что в постели ломать таких баб одно удовольствие.
Глава 5
Он поломал меня одним этим гребаным заявлением.
Вот есть мужики, в устах которых такие речи не вызывают смеха. Гатоев именно из этой редкой породы. Невольно судорожно стискиваю ляжки. Он это замечает. Взгляд наливается тяжестью. Я отступаю на шаг, он, напротив, хищно подбирается, словно готовясь броситься.
Мое дыхание становится поверхностным и частым. Кислород в воздухе в один момент разреживается в ноль. Виртуальные весы в голове качаются. На одной чаше – просто хороший секс. Ладно, может быть, потрясающий. На другой – сомнения, свойственные любой правильной девочке: все как-то уж слишком быстро, мы такие разные, и даже если забыть, что буквально вчера я была готова лечь под другого, стоит помнить, что собой представляет Гатоев. И почему он здесь.
С таким играть – себе дороже.
К тому же, вот так общаясь со мной, он показывает, что, в общем-то, невысокого обо мне мнения. Поди, с женщиной, которую майор уважает, со своей землячкой, а уж тем более с потенциальной невестой, он бы себе таких разговоров не позволил и близко.
– Добрый день. Тебе телефон вообще на кой? – вдруг врывается в мои мысли раздраженный голос Сидельника. Я вздрагиваю. Оборачиваюсь. Перевожу взгляд с бывшего на майора. И обратно. Не офис, а какой-то проходной двор!
– Здравствуй, Ярослав Степанович. Какими судьбами? – иронизирую я.
– На два слова, – рычит Сидельник, коротко пожимая руку Мусе. – Вы нас оставите? Очень важный разговор.
Это верх вежливости. Ярику даже в голову не приходит, что ему может кто-нибудь возразить. Он после даже взглядом Гатоева не удостаивает. И того это задевает. Я улавливаю это по чуть сощурившимся волчьим глазам. Но… Каким бы крутым мужиком ни был майор, Сидельник все же – немного другая лига. Поэтому я решаю вмешаться: