Никогда у нас в доме жизнь не кипела так бурно, как в эти несколько дней. Больше всех старалась Элис. Она даже затеяла костюмированную вечеринку по случаю… нашей с Айрин помолвки. Это больше всего меня убивало. Я, конечно, понимал ее мотивы, она хотела подарить нам праздник, развеять смутное беспокойство, такое ощутимое, буквально висевшее в воздухе. К тому же, она радовалась тому, как все обернулось с Беллой, словно с ее плеч упал груз вины, который она все эти месяцы молча и безропотно носила. Но мне идея с вечеринкой казалась крайне неудачной. Более несвоевременной затеи и не придумаешь. Я начинал наконец осознавать, как глупы и самонадеянны были мои надежды. Как бы сильно я ни хотел быть с любимой, я со все более ужасающей ясностью понимал, что если хочу защитить ее, то должен от нее отказаться. Я тешил себя надеждой, что, возможно, наше расставание будет временным, но затем понимал, что обманываю себя, ведь не было ничего, что могло бы существенно изменить нашу ситуацию к лучшему не только в течение месяцев или лет, но и десятилетий. Возможно, я самый большой пессимист в мире, но я действительно не видел выхода.
И все же я не стал противиться, вечеринка так вечеринка… возможно, прощальная.
Мы не говорили с Айрин на тему будущего. Пару раз Айрин, чувствуя мое настроение, пыталась выяснить, что меня гложет, но я неизменно уклонялся от серьезного разговора, отшучиваясь и выдумывая всякую чушь, у меня просто не хватало сил заговорить с ней об этом. И я решил отложить разговор на тот момент, когда решение о расставании станет неизбежным или когда наберусь достаточно храбрости. Она, казалось, была спокойна и весела, с энтузиазмом принималась вместе с Элис и Эсми за все самые безумные начинания, от выбора костюмов для вечеринки для всех членов семьи до украшения дома. Я не хотел портить ей настроение, пусть насладится этими теплыми и трогательными моментами с семьей, ведь, возможно, скоро она лишится и ее.
Элис взбрело в голову пригласить на вечеринку Денали, но приглашение приняли только Элеазар с Кармен. Вечеринка должна была состояться уже завтра, и наутро девочки планировали поездку в город за костюмами. Нас они брать с собой категорически отказались. По задумке Элис темой вечеринки стали легендарные любовные пары в истории. Причем, решение о выборе той или иной пары принимала женская половина семьи. Нас этой привилегии наши вторые половинки лишили, решив сделать нам сюрприз. И, забегая вперед, скажу, что сюрприз действительно удался.
Лучше всех мое подавленное настроение чувствовал Джаспер. Порой мы обменивались понимающими взглядами. Сложить два плюс два ему не составляло труда. Но говорить об этом в присутствии остальных мы не решались. И только дождавшись, когда женская половина семьи отправится в город, он нарушил молчание и заговорил на эту болезненную тему.
Но еще до того это сделал отец. Он оказался внимательнее, чем я думал. Вечером, видя, что со мной что-то происходит, он наконец не выдержал:
— Ты уже третий день ходишь сам не свой, что тебя гнетет, сын? — мягко спросил он, заглядывая мне в глаза. — Мы можем поговорить об этом.
В тот момент, глядя в сияющие добротой и сочувствием глаза отца, я ощутил, как много для меня значат его советы, его мнение и поддержка. Карлайл действительно стал мне отцом, и не только потому, что когда-то обратил меня, но и потому, что все эти годы учил и наставлял меня, терпеливо сносил мои выходки, по-отечески поддерживал, никогда не упрекал за промахи, но заражал своим примером и оптимизмом, олицетворяя для меня тот идеал человека, к которому я всегда стремился, даже осознавая, что он для меня недостижим. И самым страшным для меня было бы разочаровать его.
Я понимал, что мне нужно выговориться, поделиться с кем-то переживаниями, которые просто убивали меня все это время. И отец как никто другой мог понять и поддержать меня сейчас либо открыть мне глаза на что-то, чего я не видел, поскольку смотрел с другой точки зрения, как это часто бывало. Но я не хотел, чтобы нас услышали остальные домочадцы, особенно Айрин.
— Давай прогуляемся, — предложил я ему.
Мы вышли из дома и направились к реке. Когда я счел расстояние достаточным, то наконец заговорил:
— Отец, я должен принять самое тяжелое в моей жизни решение. Кажется, мне не остается другого выхода.
— О чем ты говоришь, сынок? — удивился он.