Но, Боже мой, все затмил самый страшный эпизод, промелькнувший в самом конце видения сестры, от которого у кого угодно, даже у вампира с холодным каменным рудиментом в груди, сердце заледенело бы от страха. Перед моим мысленным взором вдруг возникли застывший, ничего не понимающий взгляд Эсми, искаженное болью и мучением лицо Карлайла и… руки отца… на шее матери, но не ласкающие, а сжимающие… Потом лица на картинке сменились, теперь это были Розали и Эммет, и руки брата сжимали шею своей возлюбленной жены… Как апофеоз взрывающей мозг картинки — громкий звук бьющегося об пол и разлетающегося на осколки бокала Элис.
Страх — белый, холодный, похожий на поверхность могильной плиты, опустился на грудь. Я был в абсолютном шоке от увиденного, не в силах пошевелиться. Тем временем остальные окружили Элис. Джаспер, словно хрупкую вазу, осторожно усадил ее на барный стул. Видение закончилось, но страх в глазах сестры не проходил, посеревшее лицо застыло, словно восковая маска. Она силилась что-то сказать, но от переполнявшего ее ужаса не могла произнести ни слова, лишь тихо лепетала что-то нечленораздельное. Джаспер, усиленно посылавший жене одну за другой волны спокойствия, но сам, пребывавший в растерянности и сильной тревоге, наконец обернулся и вопросительно посмотрел на меня. Но я все еще пребывал в полнейшей прострации. Что это было? Я ничего не понимал.
Через какое-то время отойдя от шока, я отозвал Джаспера в сторону и сбивчиво попытался пересказать ему все то, что увидел в мыслях сестры, при этом мой голос заметно дрожал, а липкий страх сковал все тело, ставшее словно бы ватным.
Теперь шокированы были все, поскольку прекрасно слышали мой рассказ. Все смотрели на Карлайла с Эсми и на Розали с Эмметом, а те казались призраками самих себя, ошарашенными и ничего не понимающими. Отец держался изо всех сил, пытаясь совладать с царившим в его душе страхом и смятением и оставаться спокойным и рассудительным как глава и защитник клана. Зловещее видение всех нас поставило в тупик, самые мрачные мысли проносились в головах моих родных, и меня накрыло этой черной волной всеобщего отчаяния.
Прочитав мысли Элеазара и Кармен, пребывавших в таком же мрачном настроении, что и все остальные, но помимо этого испытывавших шок и стыд за поступок члена их клана, я спросил:
— Элеазар, кто-нибудь из вас знал о намерении Лорана? Таня или, может, Ирина?
Я чувствовал подымающийся во мне гнев и желание убить этого подлого предателя, так искусно выдававшего себя за друга.
— Таня бы никогда не пошла на такое. Я уверен в этом, Эдвард. Несмотря на то, что она не поддержала вас, она не могла вас так предать. Я просто исключаю это. Что касается Ирины, то она пребывала в полной уверенности, что Лоран отправился к своему другу в Канаду. Вряд ли Ирина могла вынашивать подобные коварные планы, в последнее время она была занята исключительно амурными делами, не чаяла души в этом проходимце. Я никогда не питал уважения к этому кочевнику, но она была просто ослеплена своим чувством к нему.
На какой-то миг в комнате воцарилась гробовая тишина. Даже за окнами стало тихо. Бушевавший несколько часов кряду ветер наконец-то стих, а весь день не прекращавшийся ливень словно вдруг иссяк.
— Это внушение, — на этот раз неожиданно резко прозвучал в оглушающей тишине дома голос Элеазара, до этого какое-то время обдумывавшего видение Элис и пришедшего к неожиданному, но единственно логичному выводу.
— Что, прости? — переспросил Карлайл.
— Я почти уверен, что то, что видела Элис, это результат внушения. Я уже видел подобное. Я рассказывал Эдварду и Айрин о дампире — полувампире-получеловеке, с таким же мощным даром внушения, как у Айрин. Скорее всего, Вольтури послали его сюда. Он способен внушить любому что угодно, и он практикует такую расправу над непокорными.
— Боже мой, мы все погибли, — в страхе пискнула Элис.
Джаспер привлек ее к себе и крепко обнял, она зарылась ему в грудь и тихо без слез всхлипывала, окутанная его очередной волной спокойствия. Брат периодически посылал их, стараясь не дать нам завязнуть в трясине отчаяния, хотя ему самому, наверняка, было ох как несладко чувствовать весь этот шквал негативных эмоций, накатывавший со всех сторон.