Я лежала на измятых от бесконечных метаний простынях, и волны болезненных спазмов накатывали одна за другой, а промежутки между ними постепенно сокращались.
— Не переживай, все идет по плану, — успокаивал меня Сал, участливо наблюдая за моими родовыми муками.
От резкой боли я сжимала кулаки и зубы, пытаясь не кричать. Боль все усиливалась, и через какое-то время я уже начала сжиматься всем телом, на лбу выступил холодный пот, а руки стали дрожать. В изнеможении я мяла в руках мокрую от пота простынь, жмурила глаза и пыталась правильно дышать. Время еще никогда не шло так медленно, мне казалось что прошла целая вечность, а сил у меня уже не осталось. Кроме боли и слабости я ничего не чувствовала. От невыносимой боли я постоянно спрашивала, сколько мне еще терпеть, но ответ Сала был один и тот же: «Скоро. Уже скоро». Этот ответ меня лишь раздражал. Почему он спокоен как удав, и откуда он знает, что все идет «по плану»? Мне вот так совсем не казалось.
В какой-то момент сдерживать крики больше не было сил, и я стала кричать… громко, протяжно. Мой собственный голос показался мне чужим и незнакомым. Боль поглотила все мои мысли, и мне было уже все равно, что сейчас я лежу полуобнаженная и полностью открытая перед дампиром и он делает самые интимные манипуляции с моим телом. Вот он, склонился надо мной и ввел пальцы мне внутрь, что-то проверяя, а затем правильно расставил мои ноги и руки и наконец приказал мне тужиться.
Однако правильно тужиться оказалось не так легко. Сал стал объяснять, как это делать, а затем четкими, короткими словами стал давать указания: «Тужься! Еще! Долго! Давай! Молодец! Еще! Хорошо! Продолжай!». Все мое внимание было сконцентрировано на нем, голова полностью освободилась от мыслей, только правильное дыхание и указания Сала. В тот же момент все происходящее вокруг стало таким странным. Я будто смотрела на себя со стороны — измученная, бледная, с широко открытыми глазами я внимательно смотрела на своего «доктора» и ждала указаний. Я верила ему. Вокруг стало так тихо, лишь голос Сала звучал в голове: «Давай! Тужься! Тужься! Тужься!» — и… я увидела в руках у дампира маленький комочек, весь в крови, свернувшийся калачиком. Раздался пронзительный крик, прорезавший тишину древнего дворца — первый крик моего сыночка.
На моих глазах выступили слезы, я встретила малыша вялой улыбкой. Сал подошел и положил мне его на грудь. Он был таким теплым, маленьким и казался таким беззащитным. Это был момент абсолютного счастья и гармонии. Я стала мамой.
Мой сынок, мой яркий лучик света на унылом небосклоне жизни. С первого мгновения он стал для меня неиссякаемым источником счастья, моим мирозданием, моим новым измерением. Он словно заслонил собой весь мир. Мое сердце теперь было переполнено огромным трепетным чувством безграничной, необъятной любви, зародившейся еще тогда, когда я носила этот маленький комочек под сердцем. Я смотрела на его крохотное личико и не могла наглядеться. Бронзовые волоски на его головке отливали золотом в пробивавшихся сквозь окно лучах утреннего солнца, маленькие ручонки тянулись ко мне, а большие зеленые отцовские глаза смотрели на меня осмысленно и заинтересованно. И радостное изумление, перемешанное с тихой грустью, охватило все мое существо.
— Здравствуй малыш, я твоя мама, - твердила я, поглаживая его мягкие пушистые волосики.
— Как ты его назовешь? — спросил Сал, подходя и забирая у меня малыша, чтобы обмыть и запеленать его. Все необходимые для этого принадлежности были куплены и подготовлены Салом заранее в предыдущие недели.
Я уже думала над тем, как назову малыша, но, не зная точно, кто у меня родится — мальчик или девочка, придумала сразу оба варианта: если девочка — то Оливия, как мою бабушку, а если мальчик…
— Орландо, — сказала я, сияя улыбкой от переполнявшего меня счастья.
— Ну что ж, приятно познакомиться, Орландо, — произнес Сал, обращаясь к внимательно изучавшему его младенчику. — Добро пожаловать в мир, малыш.
Я непроизвольно отметила, как бережно дампир держал моего малыша на руках и разговаривал с ним почти как с равным. Я залюбовалась тем, как умело и споро он действовал, словно всю жизнь принимал роды и заботился о новорожденных младенцах.
Когда Орландо был обмыт и одет в красивые распашонки, ползунки и чепчик с рюшками, а я немного пришла в себя и переоделась, настало время первого кормления. Что предпочтет Орландо, мы точно не знали и поэтому решили испробовать все по порядку: сначала дать ребенку грудь, а если он откажется ее брать, тогда предложить ему кровь. Сал подошел и передал мне гукающего малыша. Я с благодарностью приняла из его рук Орландо и улыбнулась им обоим счастливой улыбкой. Сал широко и искренне улыбнулся в ответ, а Орландо потянулся к груди, не дожидаясь, пока ему ее предложат, пытаясь высвободить ее из одежды своими маленькими ручонками. Немного смущаясь, я помогла ему, приспустив лиф блузы и достав грудь, он ловко схватил сосок своим маленьким ротиком и затих, старательно высасывая молоко. В этот момент меня посетило ощущение умиротворения и покоя, словно я причастилась какой-то неземной, нездешней благодати.