Мы с Эдвардом шли, держась за руки, и все дальше отдалялись от дома, вступив под сень леса. Вокруг высились огромные дубы, обвитые мхом и лишайником, и высоченные папоротники. Лес казался сказочным, и я понимала, что отчасти он таким и был, ведь я шла рука об руку с вампиром, ставшим для меня самым дорогим и близким существом на свете.
Вдруг парень подхватил меня и побежал, мы неслись с невероятной скоростью, и мне это безумно нравилось. Я начала кричать от восторга, а Эдвард счастливо улыбался. Чистая, незамутненная радость светилась в его глазах. Мы в этот миг были детьми.
Остановился Эдвард у живописного озера, расположившегося у подножья высоких гор, вокруг высился густой еловый лес, над нами медленно проплывали облака, отражаясь в прозрачной, словно зеркальной глади воды. Эдвард бережно опустил меня на землю и сел рядом. Ночь была тихой и ясной.
— Это мое любимое место здесь. Я часто прихожу сюда поразмышлять или просто посидеть в тишине, которой почти всегда так не хватает, — признался Эдвард.
— Обещаю быть тихой, чтобы не нарушить твою тишину, — улыбнулась я, понимая о чем он говорит.
— Айрин, твои мысли меня не напрягают, наоборот, успокаивают, наша с тобой мысленная связь не похожа на мою способность заглядывать в чужие головы, иногда мне приходится усилием воли отключаться, чтобы не обращать внимания на весь этот шум в голове, — вздохнул он.
— Представляю, как это утомительно, — сказала я.
— За 100 лет я привык к этому, но да, порой это очень утомительно, а еще иногда и неловко, — пояснил Эдвард.
— Даже не верится, что тебе 100 лет.
— 105, если быть точным, — широко улыбнувшись обаятельной мальчишеской улыбкой, произнес он, отчего мои губы непроизвольно тоже расплылись в широкой улыбке.
Я хотела спросить его, но не решалась. Он сразу это почувствовал и, ласково прикоснувшись к моей руке, сказал: — Ты можешь спрашивать меня, о чем захочешь.
Я набралась храбрости и спросила: — Эдвард, что именно произошло между тобой и Беллой? Карлайл сказал, что она была твоей «певицей» крови. Почему вы расстались? Ты ее бросил?
Его взгляд резко помрачнел, казалось в душе его разверзся ад с его черным пламенем, я уже ненавидела себя за свое любопытство. Кто меня дернул спросить его об этом в такой момент, в этом прекрасном месте.
— Я принял исступление жажды и болезненную зависимость за любовь, — после длительной паузы проговорил он не своим, каким-то надтреснутым голосом.
Затем он долго молчал, застыв словно мраморное изваяние. Я боялась прерывать это напряженное молчание. Но потом он с едва сдерживаемой болью произнес:
— Я думаю, что теперь не заслуживаю любви. И это какая-то насмешка судьбы, что именно моя роковая ошибка и ее ужасные последствия привели нас с тобой друг к другу.
— Эдвард, не вини себя за все, всем свойственно ошибаться, никто не безупречен, даже ты, хотя мне и не хочется этого признавать, — попыталась пошутить я.
Он перестал хмуриться, морщинка на его лбу постепенно разгладилась, и он приобнял меня, прошептав мне на ухо: — Люблю тебя.
После некоторой паузы я, слегка робея, спросила: — Эдвард, тебя не беспокоит, что мы пока не знаем, кем я стала? Я перестала быть человеком, но не стала вампиром. Может я какой-то страшный гибрид, не все свойства которого еще проявились в полной мере, может, я представляю для вас угрозу?..
— Айрин, прекрати, — прервал он меня и твердо заявил: — Кем бы ты ни оказалась, я знаю кто ты. Ты моя половинка.
От этих слов мои глаза стали влажными, он обнял меня, и мы сидели так очень долго, беседуя обо всем на свете, пока не забрезжил рассвет и из-за гор не выкатилось ослепительное солнце, осветив верхушки сосен. И первые лучи солнца, упавшие на нас, вернее, на Эдварда, заиграли на его коже сверкающими переливами, она отбрасывала танцующие радужные блики.
Я в восхищении уставилась на него и не могла отвести зачарованного взгляда. Теперь я поняла, о чем тогда говорил Карлайл про солнце.
Глава 13. «Платиновая» кровь
POV Айрин
Увидев мое восхищенное выражение лица, Эдвард рассмеялся. Наверное, то, как я на него глазела, выглядело уморительно.
— Сегодня школа отменяется, — довольно произнес он, сверкая в лучах солнца.