— Значит, когда солнечно, вы прогуливаете школу. А зачем вообще посещаете?
— Ну знаешь, чтобы не возникло лишних подозрений.
— Серьезно? — мне стало смешно. — А так, значит, никаких подозрений?
Я просто представила младших Калленов всех вместе в обычной городской школе среди обычных подростков.
— Это что такая извращенная маскировка? Да вы же просто 5 белых ворон на виду у всей школы, — не удержавшись, прыснула я.
Эдвард тоже засмеялся.
— Ну, ты, наверное, в чем-то права. Люди нас сторонятся, инстинктивно чувствуя опасность. Но пока проколов не было. Зато нет проблем с властями. Кстати, ты тоже на солнечном свете преображаешься.
Я замерла. Я что тоже сверкаю как бриллиант?
— Хотя вряд ли люди заметят это изменение, - он взял мою руку, поднял ее на уровень моего лица и сказал: — Но сама посмотри.
Я несколько секунд разглядывала свою ладонь, она не сверкала, но от нее исходило мягкое сияние, обрамлявшее ее словно легкое облако. Я чуть не присвистнула.
— Я что вся так сияю, как медный горшок?
— Ты не горшок, ты сияющий ангел, — сияя своей ослепительной улыбкой, ответил Эдвард. Знаешь, с тобой рядом я не чувствую ни боли, ни сожалений. Ты словно исцеляешь меня. Мой исцеляющий ангел.
Эдвард обнял меня и прижал к своей холодной груди так крепко, что я почувствовала под рубашкой его стальные мышцы, и меня сразу обдало жаром. Мне вдруг захотелось окунуться в прохладные воды озера, но это было бы сейчас неловко. Как-нибудь в другой раз, подумала я, надеясь, что это чудесное озеро станет нашим с Эдвардом любимым местом.
Потом мы еще долго гуляли по лесу, много болтали о том о сем, слушали пение птиц, бежали наперегонки, вернее Эдвард делал вид, что мы с ним бежим наперегонки. Я-то понимала, что бегает он быстрее меня, хотя я теперь могла развивать скорость бьюика середины прошлого века. Он же был так же стремителен, как Porsche Cayenne последней модели. Я просто получала удовольствие от своих новых способностей, наслаждаясь неописуемым чувством свободы, гибкостью и скоростью собственного тела. И что самое поразительное, было ощущение, что это так естественно и так было всегда, мне даже не пришлось особо привыкать к этому.
Как ни была наша прогулка чудесна, но нужно было возвращаться домой. Когда мы вернулись, было около 9 утра. Эсми на кухне готовила что-то вкусное, видимо, старалась для меня, но есть мне почему-то не хотелось. Карлайл еще не вернулся с работы, а остальных не было видно, и я не чувствовала их присутствия в доме.
Эдвард вдруг спросил меня:
— Айрин, спать не хочешь? Ты ведь всю ночь не спала.
— Ты, кстати, тоже не спал, — констатировала я очевидное.
— Я никогда не сплю, знаешь, вампиры не спят, — сказал он будничным голосом.
— Что совсем? И в гробы никогда не ложатся? — захотелось мне пошутить.
Он наигранно закатил глаза и подразнил:
— И это говорит девушка, работавшая визажистом у покойников.
Я фыркнула, а потом рассмеялась.
— Нет, правда, ты не чувствуешь усталости, не хочешь прилечь? — снова поинтересовался Эдвард.
— Да вроде нет. Чувствую себя такой же свежей и бодрой, как прошлым утром.
— Интересно, у тебя вообще нет в этом потребности или она есть, но проявляется не так часто, как у обычных людей?
— Не знаю. Поживем — увидим, — сказала я, про себя же к удивлению отметила, что и некоторые другие физиологические потребности пока не давали о себе знать, но не считала приличным говорить на эту тему с Эдвардом.
— Ты голодна?
— Не думаю. Кажется я вчера переела.
Он усмехнулся.
— А где все? — спросила я.
— На охоте.
Я представила себе маленькую Элис, охотящуюся на какого-нибудь зверька. Интересно, на кого она обычно охотится? А потом перед моим мысленным взором предстала гордая красавица Розали. Представить ее выслеживающей какое-то дикое животное, а потом внезапно из засады нападающей на него и жадно сосущей кровь бедного зверя мне было, мягко говоря, трудно. Но, наверное, на это стоило посмотреть. Но больше всего мне захотелось увидеть, как охотится Эдвард. Я не сомневалась, что это будет поистине завораживающее зрелище.