— Почему вы думаете, что это именно Ларт? — все еще не веря до конца в только что услышанное, озадаченно переспросил я. — Может, это кто-то очень похожий на него? Вы ведь и Айрин сначала спутали с другой ангелицей.
— Я ни разу не спутал Айрин с Клариче.
— Клариче? — эхом повторил я.
В голове яркой молнией вспыхнула мысль о том, что, возможно, это имя моей матери.
— Да, так звали первую. Хотя они с Айрин и правда слишком похожи, словно однояйцевые близнецы, но вампирское зрение не обманешь.
— Тогда почему этот… — брезгливо поморщившись, я жестом указал на расчлененного мной мерзавца, — твердил, что это она?
— Кайус был слишком взбудоражен тогда, чтобы мыслить здраво. Он видел то, что хотел видеть. Вот и все. Клариче даже не была рыжей, как Айрин. У нее от природы были темные волосы. Что касается Ларта, то в мыслях Элис я видел его так же ясно, как тебя сейчас, до мельчайшей черточки, до малейшего изъяна. У него даже шрам от укуса Владимира был на том же месте.
Аро прикоснулся пальцем к своей левой щеке, показывая, где именно у Ларта был шрам.
— Я помню этот шрам, — потрясенно отозвался я. — Неужели это правда? Неужели он жив. Но как?
Я не мог поверить, что такое возможно, ведь приговор моему любимому наставнику, несмотря на все мои мольбы и уговоры, Аро тогда не изменил, и казнь прошла на моих глазах. Я сам видел, как Кайус с садистским удовольствием снес моему учителю голову, пока Деметрий и Сантьяго, опустив Ларта на колени, крепко держали его за плечи. Это было мое первое настоящее горе и первые слезы. Не в силах возненавидеть Аро, с тех пор я стал тихо ненавидеть Кайуса, ведь это именно он добивался казни Ларта, обвиненного в предательстве интересов клана.
Мои воспоминания прервал вкрадчивый голос Аро.
— Хотя Каллены не представляют для нас особой угрозы, но тот факт, что с ними Ларт, вызывает у меня тревогу. И не только потому, что я никак не могу объяснить факт его чудесного воскресения из мертвых. Что-то мне во всем этом не нравится. Боюсь, нас ждут еще сюрпризы. Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему сейчас не самое подходящее время для того, чтобы устраивать показательные суды? Негоже вносить раздор в семью. В такие моменты клан должен быть как никогда сплоченным. А суд над Кайусом может вызвать недовольство и ропот среди других членов клана.
— И кто же, по-вашему, вносит раздор в семью и рушит сплоченность клана? — не выдержал я несправедливого упрека.
— Успокойся, сынок, я не виню тебя, просто хочу, чтобы ты понял всю серьезность положения. Я и Эдварда не стал пока окончательно наказывать, лишь приказал подержать его какое-то время под замком примерно в таком же виде, — он показал рукой в сторону лежащего на полу в разобранном виде соправителя.
Я и забыл про этого бедолагу. Мне его было искренне жаль, ведь его использовали вслепую, и теперь, помимо похищения собственного сына, на нем висело еще и убийство члена клана, за которое по законам Вольтури полагается смерть. Но хотя с недавних пор он стал для меня почти что соперником, однако чувство справедливости просто вопило во мне, что Эдвард не заслуживал столь сурового наказания, да и наказания вообще, он лишь выполнял приказы лживого и подлого правителя. Кроме того, увы, я прекрасно знал, что будет чувствовать Айрин, если Эдварда все же приговорят к смерти. И уже хотя бы ради того, чтобы оградить ее от этой боли, я не желал телепату такой участи. Но, по правде говоря, я верил в справедливость Аро и сомневался в том, что он поступит с парнем так жестоко, ведь он тоже прекрасно знал, кто на самом деле виновен в похищении и убийстве. Да и вряд ли Аро решится уничтожить обладателя такого полезного клану таланта, скорее всего, для острастки ограничится лишь номинальным наказанием, в крайнем случае подвергнет его пыткам малышки Джейн.
— Аро, вы же понимаете, что бедняга лишь исполнял преступные приказы… — я попытался заступиться за парня, но Аро, махнув рукой, меня оборвал:
— Да знаю я, знаю. Ладно, на разговоры нет времени.
Указав рукой в сторону расчлененного соправителя, он отдал приказ стражам, все это время словно тени стоявшим за нашими спинами:
— Наш брат тоже пока побудет в этом состоянии. Феликс, Деметрий, отнесите его в башню.
Те молча принялись выполнять приказ.
— А ты неплохо разделался с ним, да еще и на глазах у стражи, — обращаясь ко мне, не без восхищения заметил владыка, в последний раз оглядев «разобранного на части» Кайуса. — Слишком сильный удар для его болезненного самолюбия. И как тебе такое удалось? — в его вопросе я почувствовал скрытую за маской восхищения тревогу.