Клэр посмотрела на меня с сочувствием.
— Так ты действительно так сильно любишь ее?
— Никого так не любил уже несколько столетий.
— Тогда не сдавайся, — промолвила она, одарив меня ободряющим и полным любви взглядом.
В этот момент послышались звуки подъезжающего автомобиля. Машина въехала в ворота и, проехав по подъездной дорожке, остановилась у парадного входа в дом. Из нее вышли четверо Калленов с маленьким Орландо. А буквально через несколько минут на площадку перед домом въехал и третий автомобиль — с Айрин и еще двумя Калленами.
Увидев выходящую из машины мать, Орландо стремглав бросился к ней. Айрин подхватила его на руки, прижала к груди и стала целовать его сияющее личико. Малыш крепко обхватил своими маленькими пухлыми ручонками шею матери, словно больше ни на миг не желал ее отпускать. А Айрин обнимала сына так отчаянно, будто утопающий, хватающийся за последнюю соломинку. Я наблюдал за этой щемящей душу картиной, и у меня сжалось сердце. В глазах женщины, которую я любил, снова поселились тоска и бесприютность, но сквозь них, как солнце сквозь тучи, пробивалась нежная материнская любовь.
Клэр выждала немного, тактично дав матери и сыну немного времени на выражение нежных чувств, а затем подошла к ним. Между двумя самыми дорогими мне женщинами завязался тихий разговор. Я не стал им мешать и как гостеприимный хозяин предложил провести для остальных прибывших небольшую экскурсию по вилле и ее окрестностям.
***
Позже, когда гости осмотрели дом и окружающие его прекрасные сады с цветочными клумбами, лимонными деревьями, кипарисовыми аллеями и причудливыми фонтанами, где когда-то прогуливался сам Лоренцо Великолепный, все наконец собрались в большом и светлом музыкальном салоне. И тут я с удивлением обнаружил, что Айрин среди собравшихся не было, а Орландо сидел на коленях у Эсми — жены доктора Каллена, и весело о чем-то щебетал, окруженный родственниками.
Я подумал, что это знак судьбы — сейчас или никогда. Меня неудержимо тянуло к ней. И мне нужно было прояснить все раз и навсегда. В поисках Айрин я вышел во внутренний дворик. Однако меня в тот момент кто-то окликнул. Я обернулся. За мной шел эмпат, кажется, его звали Джаспером. Он был один. Я удивился, что он решил оставить свою жену, от которой до этого не отходил ни на шаг.
— Сэр, прошу вас на пару слов, — быстрым шепотом проговорил он. — Мне необходимо кое о чем с вами поговорить.
Я кивнул и внимательно оглядел его. Он казался несколько дерганным. Его медово-светлые волосы были взъерошены, а на лице отражалось беспокойство.
— Давай без всех этих «сэров», на «ты», ладно? В чем дело? — спросил я.
— Дело в Элис, в ее отношении к членам семьи. Вы… то есть, ты… стер всем нам память. Клэр ее восстановила. Но с Элис что-то не так. Никто кроме меня этого не замечает, но ее эмоции по отношению к семье, вернее их полное отсутствие… Нет, я чувствую, меня она любит. Но по отношению ко всем остальным у нее вообще нет никаких чувств. С Эдвардом я почувствовал то же самое, но не придал этому значения. У него чувства остались лишь к Айрин, а к остальным — полное безразличие. И я не понимаю…
— Все ясно, — прервал я взволнованный поток его слов, — это работа Челси.
— Челси?
— Да, одна из членов стражи Вольтури. Карлайл не рассказывал, как она действует?
— Что-то такое говорил, но я не уверен… — начал он.
— Она обладает даром влиять на эмоциональные связи, ей под силу разорвать семейные или дружеские узы или, наоборот, создать и укрепить их, но влиять на более крепкие любовные узы ей не под силу.
— И что же теперь нам делать? — растерянно спросил Джаспер.
— Не знаю. Надо было этим заняться еще в Вольтерре. Ты поздновато спохватился.
Он разочарованно вздохнул и развел руками.
— Тогда я был слишком счастлив, чтобы придать этому какое-то значение. Но теперь… что будет дальше? Конечно, Элис не покинет семью, пока я с ней. Но теперь ее ничто не связывает с остальными. Странно и неприятно видеть ее такой.
— Ну может, появятся новые связи взамен старых? — предположил я.