— Смогу, — наконец твердо заявил он.
— Слушай, а как ты это делаешь? — с неподдельным интересом спросил брат.
— Не знаю. Просто вижу.
— Что видишь?
— Ну... — протянул Орландо, — вижу, чего тебе хочется, и показываю это.
— Здорово! — сказал Лука.
— Ты тоже можешь усыплять, я видел, — заметил мальчик.
— Могу. Только вот навевать сновидения, как ты, мне не под силу.
Орландо грустно вздохнул.
— Чего вздыхаешь?
— Грустно.
— Есть причина?
— Мама с папой поссорились.
— Не переживай, помирятся, — Лука ласково потрепал мальчика по бронзовой шапке густых, слегка вьющихся волос.
— Это я виноват, — Орландо снова печально вздохнул.
— Нет, дружок, ты тут ни при чем. Взрослые ссорятся из-за своих взрослых проблем.
— Нет, это все я, — с жаром воскликнул Орландо, но тут же виновато опустил голову. — Я хотел, чтобы дядя Сал всегда был с нами.
— И что же ты сделал?
— Я сделал так, чтобы мама и дядя Сал сильно-сильно понравились друг другу. А потом появился папа. Я сразу его узнал, он был в маминых мыслях. Папа тоже хороший. Но папе не понравилось, что маме нравился дядя Сал.
На последних словах он захныкал.
В первый момент я застыл от столь неожиданного откровения, не зная, как реагировать — плакать от смеха или смеяться до слез. Ах, вот оно что!!! Так это все Орландо? Получается, это его нам с Айрин следовало благодарить за ту сумасшедшую страсть, которая вспыхнула между нами? Аро как в воду глядел, когда назвал его Амуром. Ну и плут! Я и подумать о таком не мог. Вот почему Айрин охладела ко мне так же быстро, как и зажглась. Только вот моя страсть так и не прошла, лишь притупилась на время. И сейчас я все так же любил и желал ее, как тогда, в первый раз. Видимо, во мне подспудно зародились и росли свои собственные чувства к ней, до поры до времени себя никак не проявляя. А дар Орландо стал для них лишь катализатором.
Лука на пару секунд застыл с открытым ртом. Видимо, тоже был шокирован этим внезапным откровением и совсем не подобающим ребенку талантом «сводника», но спустя мгновение разразился звонким мальчишеским смехом.
— Погоди, что ты сделал? Ха-ха-ха-ха... — он едва выговаривал слова между приступами хохота. — Укуси меня вампир! Ну ты, купидончик, даешь! Ха-ха-ха-ха...
— Не смейся, — обиженно проговорил Орландо.
— Ладно, ладно, не буду, — стараясь побороть все еще одолевавший его смех, выдохнул Лука.
— И что теперь мне делать?
— Ну, расскажешь все папе — и дело в шляпе, — предложил Лука, изо всех сил стараясь не рассмеяться, но не удержался и тихо прыснул.
— Но он ведь бросил нас, — горестно вздохнув, сказал Орландо.
От этих слов у меня защемило в груди.
Лука перестал смеяться, осознав, что мальчику не до смеха. Он приобнял его и проговорил:
— Не кисни, парень, все образуется, вот увидишь. Твой папка позлится немного, а потом успокоится и вернется. Он ведь вас с мамой любит.
— Правда? — спросил мальчик, с затаенной надеждой в глазах глядя на старшего товарища.
— Точно тебе говорю. Укуси меня вампир.
— А папа с дядей Салом помирятся? Я ведь их обоих люблю — и папу, и дядю Сала, и не хочу, чтобы они ссорились, — проговорил малыш.
От этих слов у меня на глаза едва не навернулись слезы.
— Обязательно помирятся. Все будет тип-топ, — заверил Лука.
Выждав еще пару секунд, я наконец решил заявить о своем присутствии и вышел из-за кустов.
— Эй, Орландо, — окликнул я малыша, — тебя мама ждет.
Услышав мой голос, мальчик обернулся и одарил меня самой искренней и широкой улыбкой, отчего на душе у меня сразу стало тепло и безмятежно. Затем он вскочил и кинулся ко мне со словами:
— Дядя Сал, ты ведь нас с мамой не бросишь?
И опять мне с большим трудом удалось удержать слезы, так и норовившие вырваться наружу. Никогда не был сентиментальным, но с этим ребенком все в моей жизни решительно и бесповоротно изменилось.