Она с нежностью посмотрела на Ларта, а тот крепко сжал ее изящную ладонь в своей. Он изменился в лице, и в его прикованном к ней взгляде сквозили бесконечная боль и вина.
— А когда раны почти зажили и мне стало легче, монстр вернулся…
На последних словах голос ее подвел. Она замолчала и вновь перевела дыхание, было видно, что это видимое спокойствие дается ей не без труда. Воспоминания о том, что случилось несколько столетий назад, все еще отдавались болью.
Я бросил взгляд на Айрин. Она сидела бледная как полотно, глядя в окно и впиваясь пальцами в подлокотники кресла. Мои ладони инстинктивно сложились в кулаки, и я почувствовал вновь зарождающийся во мне гнев. Я отметил про себя, что схожие с моими чувства отражались в этот миг и на лице красивой блондинки по имени Розали. Она пылала праведным гневом, и одновременно в ее глазах читалось сочувствие и сопереживание рассказчице, словно она сама когда-то испытала подобную боль.
Когда спустя несколько секунд Клэр вновь заговорила, глядя куда-то в пустоту, ее голос вновь звучал отстраненно и тихо.
— Он снова взял меня силой и делал это еще не раз. Мои мольбы и крики доставляли ему извращенное удовольствие. И снова и снова искусный лекарь возвращал меня к жизни. Только вот спасти меня от чудовища он был не в состоянии. Но тогда я этого не знала, и каждый раз тщетно умоляла его дать мне умереть. Я потеряла счет времени, переживая снова и снова непрекращающиеся мучения в бесконечном кошмарном сне. Мой разум почти помутился, я желала лишь одного — умереть… Но, увы, я снова и снова убеждалась, что моя смерть не входила в планы чудовища, сделавшего меня своей пленницей. Все, что мне оставалось и что меня удерживало от окончательной потери рассудка — это ненависть, и я в равной мере ненавидела обоих — и мучителя, и врачевателя.
При этих словах Ларт едва заметно вздрогнул, словно от пощечины, и опустил глаза.
Стискивая до побелевших костяшек кулаки, я кусал губы, еле сдерживая свои эмоции. Каждое слово матери пронзало меня стыдом и гневом, я ненавидел себя за то, что во мне течет ядовитая кровь этого чудовища.
— А потом я почувствовала характерное недомогание. Как оказалось, я была беременна, беременна от монстра. Как ни странно, это стало моим избавлением.
На лице матери появилась тень улыбки.
— Ты стал моим спасением, Сальви, — обращаясь ко мне, сказала она. — Я никогда не винила тебя в своих страданиях, и ты себя не вини. Наоборот, ты стал лучиком света, избавлением, на которое я уже и не надеялась.
Она снова посмотрела на Ларта, на этот раз давая ему слово, и тот, принимая эстафету, заговорил:
— Тем лекарем, к моему величайшему стыду, был я. Я до сих пор не могу простить себя за то, что ничего тогда не сделал, чтобы спасти Клэр.
Клэр положила руку поверх его руки, сжимавшей ее ладонь и подняла на него глаза, в которых была лишь нежность и признательность.
— Ты делал все, что мог.
Он лишь упрямо покачал головой.
— Я был с Вольтури к тому времени больше полутора тысяч лет. И Кайус был моим создателем, — продолжил Ларт. — Я этруск и родом из этих мест. Я родился очень давно, в 125 году до нашей эры, в Велатри. Так называлась в те времена Вольтерра, которая тогда была очень влиятельным этрусским городом и одним из 12 городов Этрусского союза. Как известно, этруски славились своим искусством врачевания, они прекрасно знали анатомию, и даже римляне восхищались их знаниями. В нашем роду многие были целителями, вот и я пошел по стопам родителей и также занялся целительством. Я любил свое дело, мне нравилось лечить людей, и у меня это очень даже неплохо получалось, так что слава обо мне распространилась не только по всему городу, но даже вышла далеко за его пределы. Ко мне стекались страждущие и недужные со всей Этрурии, и скажу без ложной скромности, большинству из них я действительно помогал — исцелял или на худой конец облегчал страдания. И я был очень горд этим.
Мне было почти 35 лет, и у меня уже была семья — жена и четверо детей, когда началась Союзническая война***. В этой войне Велатри встал на сторону италиков, за что был осажден и уничтожен римским императором Суллой****. Вся моя семья погибла от рук жестоких римских завоевателей, разграбивших и утопивших в крови весь город. Именно тогда меня, умирающего, случайно нашел и по каким-то своим соображениям обратил Кайус. Позже я много раз спрашивал его о том, почему он это сделал, но он так и не дал мне вразумительного ответа, возможно, его неосознанно привлекла ко мне вампирская интуиция, распознавшая во мне особый дар.