Что же до нашего с Айрин брака, то если он и имел хоть какую-то силу, то с отъездом Айрин терял ее безвозвратно. В ответ на ее вопрос об этом, который она после долгих колебаний все же мне задала, сильно при этом смущаясь, я объяснил, что для того, чтобы брак, заключенный по эллинскому обычаю, считался расторгнутым, женщине достаточно просто уйти из дома своего мужа и пожить где-то еще. Конечно, муж всегда мог воспрепятствовать этому. Но я препятствовать Айрин не собирался. Да и не был я ей мужем, во всяком случае она меня таковым никогда не считала.
Мы вылетели из Флоренции вечером следующего дня. Туманный Альбион встретил нас туманом и моросью. Поместье семьи Фиоретти располагалось в одном из элитных пригородов британской столицы в графстве Суррей. Окруженный пышной зеленой растительностью, этот идиллический уголок старой доброй Англии привлекал вампиров тем же, чем и голливудских звезд — отсутствием городского шума и суеты, малолюдностью и приватной атмосферой. Великолепный дом с уединенным садом и небольшим прудом располагался на невысоком живописном холме.
С Лукой мы быстро сблизились, он был легок в общении, и у нас с ним нашлось много общих интересов. Парень был самым младшим членом семьи, он родился в середине девятнадцатого века. Как призналась мне мать, потеряв дочь и сына, она потом очень долго не хотела больше иметь детей. Но все изменила Жюли, появившаяся в их семье за несколько десятилетий до рождения брата.
Лука занимался живописью и фотографией. Как он сам рассказал, на его становление как художника очень сильно повлиял импрессионизм, ставший крупным и популярным течением в живописи вскоре после его рождения. Он какое-то время жил во Франции и лично знал нескольких известных представителей этого художественного направления, а с некоторыми даже водил близкую дружбу. Он много рассказывал мне о том периоде своей жизни, делился воспоминаниями. Лука сокрушался, что его замечательный учитель и близкий друг Камиль Писсарро, так искренне и по доброму относившийся ко всем своим ученикам и всегда дававший им хорошие советы, до конца своей жизни терпел нужду и лишения, в то время как сегодня его картины, как и полотна других импрессионистов, стоят десятки и даже сотни миллионов долларов.
На мой дилетантский взгляд, сам Лука тоже был талантливым художником, мне нравились его картины, они были полны эмоций и не оставляли равнодушным. А его фотографии стабильно занимали первые места на многих престижных международных фотоконкурсах.
Брат также живо интересовался моей жизнью в клане Вольтури и моим даром, мы с ним часто обсуждали наши способности — их сходство и различие.
С матерью мы проводили дни в бесконечных беседах, о которых я когда-то не смел и мечтать. И каждое ее слово, каждый жест, каждый безмолвный взгляд были пронизаны безмерной материнской любовью, любовью, которую я переживал и ощущал каждый миг и которая заставляла меня чувствовать себя центром вселенной. С ней я наконец чувствовал себя цельным. Она много рассказывала о своей жизни, расспрашивала о моей. С ней я был предельно открыт и не скрывал своих чувств. Узнав, что с Айрин у меня ничего не вышло, она попыталась меня приободрить.
— Что ж, хорошо, что ты не вампир, а значит, не однолюб, — заметила Клэр.
— До встречи с Айрин я думал иначе.
— Вот и хорошо, что теперь так не думаешь. Надеюсь, ты еще найдешь свое счастье, если не с Айрин, то с кем-то другим.
Она улыбнулась и обняла меня. Было что-то такое в ее словах, что заставляло в них верить.
Клэр познакомила меня со своими благотворительными проектами. Она много и усердно работала, стараясь сделать жизнь осиротевших и больных детей лучше. Ее усилиями многие сироты обретали новые семьи, а дети с тяжелыми пороками развития получали самое лучшее лечение.
Ларт (я все еще называл своего учителя тем старым именем) пригласил меня в основанные им медицинский центр и научную лабораторию. Они были предметом его гордости. Там он ставил амбициозные цели и упорно шел к ним, достигая невероятных результатов. Страстное желание лечить людей не покинуло его и спустя два тысячелетия. Именно благодаря его стараниям на протяжении последних столетий появлялись новые передовые методы лечения и суперэффективные лекарства от многих болезней, ранее считавшихся неизлечимыми. Однако он не афишировал свое новаторство, щедро делясь новыми открытиями с другими известными лабораториями. Ларт очень хотел, чтобы я остался и работал вместе с ним и Жюли, которая была ему большим подспорьем, взяв на себя систематизацию всей проводимой ими колоссальной работы. Я и сам был не прочь остаться. Знакомясь с новейшими проектами лаборатории Ларта, я все больше загорался этой идеей и даже поделился с ним результатами и целями своих генетических исследований. Возможно, нам стоило объединить усилия.