Но самым ободряющим для меня после моего сердечного фиаско стало общение с Жюли. Ее история была трагичной. Она происходила из дворянской помещичьей семьи, которая в годы Великой французской революции стала жертвой крестьянских восстаний. Голод, а также стремление к уничтожению феодальных повинностей, платившихся помещикам, и желание вернуть себе землю, толкало крестьян к бунтам. Летом 1789 года весь восток Франции был охвачен восстаниями, они разливались широкой волной, сметавшей всё на своем пути. Взбунтовавшиеся крестьяне грабили и жгли замки и усадьбы, громили и разрушали аббатства, а всех сопротивлявшихся убивали. Семья Жюли, жившая в провинции Франш-Конте*, также попыталась оказать сопротивление и поэтому пала жертвой жестокой расправы. На глазах у девушки восставшие убили всю ее семью — мать, отца, двух братьев и старшую сестру. Она тоже была обречена умереть и стать еще одной жертвой Великой революции, но счастливый случай привел в сожженное поместье Ларта. В то время они с Клэр как раз находились во Франции и жили неподалеку. Он и спас умиравшую от смертельных ран Жюли. Оправившись от ран и узнав тайну своего спасителя, девушка сама изъявила желание стать вампиром.
Но несмотря на свое трагичное прошлое Жюли не озлобилась. Эта девушка была настоящим моторчиком, заряжавшим всех вокруг своей энергией, оптимизмом и любовью к жизни. У нее было много самых разных увлечений. Веселая и заводная, она любила танцы, вечеринки и праздники. Обожала и прекрасно знала литературу, искусство, живопись, при этом хорошо разбиралась в естественных науках и философии, одним словом, была настоящей интеллектуалкой. Но истинным призванием Жюли была музыка, особенно пение. Однажды она привела меня на собственную студию звукозаписи, располагавшуюся прямо в поместье, и позволила присутствовать при записи нового альбома. Она пела божественно. Я никогда не слышал такого хрустально-чистого и нежного сопрано, а я довольно неплохо ориентировался в мире оперного пения, знал почти всех ведущих мировых исполнителей.
— Знаешь, это будет особенный для меня альбом, — сказала она.
— И чем же он будет особенным? Конечно, не считая того, что своим пением ты затмишь всех когда-либо известных оперных див, — с улыбкой сказал я, ничуть не кривя душой.
— Увы, никто в мире об этом не узнает, — смеясь заметила она. — Мои альбомы никогда не станут достоянием публики.
— Но почему? — удивился я.
— Это слишком рискованно. А особенным этот альбом делает то, что всю музыку к нему написала я сама. Раньше я исполняла лишь мировые шедевры, теперь же замахнулась на то, чтобы создавать их самолично.
Она снова громко рассмеялась. Ее переливчатый звонкий смех мне невероятно нравился.
Сначала я не придал особого значения ее словам, посчитав, что это обычная вампирская осторожность, нежелание привлекать к себе внимание людей. И даже когда позже Лука в разговоре со мной обронил, что публичный релиз альбома стал бы весьма опасным шагом, я все еще не оценил всей рискованности подобного предприятия. И лишь после того, как он объяснил мне, кем была Жюли, я понял, что идея была бы не просто рискованной, но почти безумной. Во-первых, после выхода этого альбома мир имел бы все шансы попросту сойти с ума. Ну а во-вторых, ее прекрасный и в то же время опаснейший дар непременно стал бы достоянием какого-нибудь злодея, решившего покорить или даже уничтожить весь мир.
Правда, на меня магические чары Жюли не действовали, но даже я испытывал невероятный трепет и величайшее наслаждение, случая ее чарующее сопрано. И лишь намеренно сняв защиту и попросив Жюли еще раз спеть мне, я в полной мере испытал на себе силу ее дара. Я вмиг позабыл кто я и что я, зачем и почему я. Мне хотелось лишь одного — бесконечно слушать этот голос, его завораживающие, божественные звуки, погружаться в них как в безбрежный, ласкающий океан, впитывать их в себя всем своим существом и самому превращаться в одну вибрирующую волну. В этом состоянии я был абсолютно уязвим, но не понимал этого, пока не вернулся в реальность. А вернуться в нее я смог только после того, как этот волшебный голос смолк. Что же было бы с обычными людьми и вампирами, если бы они оказались в его власти?! И как же им всем повезло, что Жюли не строила коварных планов по завоеванию мира. Она вообще не воспринимала свой божественный дар как оружие или орудие для достижения неких целей, для нее он был лишь инструментом для самовыражения.