— Карлайл, ты думаешь она просто спит, — прочел я мысли отца.
— Мне так кажется, — отозвался он.
— Летаргия?
— Не знаю, сынок, во всяком случае, очень похоже. Мы еще многого об Айрин не знаем. Может, это следствие тяжелых переживаний. А возможно, это вполне нормальное состояние для нее.
— Нормальное? Ты же видел, она падала. Нет, с ней что-то не так, — паника вновь набирала обороты, я сам себя неплохо накручивал.
— Возможно. Но сейчас трудно об этом судить. Нам остается только ждать и надеяться, — вздохнул отец.
И мы ждали и надеялись, будучи бессильны что-либо изменить.
Я все так же бережно взял любимую на руки и отнес наверх в ее комнату, испытывая при этом острое чувство дежа вю. Я уложил ее на кровать, на которой она уже однажды пролежала 10 дней, когда мы точно так же не знали, что с ней происходит. Но теперь вместе с ней на этой кровати сосредоточилась вся моя жизнь. Я не отходил от любимой ни на секунду, пытаясь увидеть и не желая пропустить на ее застывшем лице признаки пробуждения. Время тянулось мучительно медленно, и с каждым часом тревога усиливалась. Так прошел остаток вечера, затем вся ночь, весь следующий день, на исходе которого я перестал ощущать время, чувствуя себя застывшим изваянием, безжизненным камнем, для которого существование перешло в режим ожидания в тот момент, когда закрылись глаза любимой.
Наш и без того тихий дом стал похож на обитель призраков. Мы почти не разговаривали, все ходили молчаливые и немного потерянные. Смех нас покинул, ему на смену пришла грусть. Но с нами оставалась надежда.
Я сидел в кресле у кровати, на которой уже вторые сутки неподвижно лежала Айрин. Мой взгляд то и дело скользил по застывшему лицу любимой, а перед моим мысленным взором она представала улыбающейся мне, полной жизни и сияющей. Ее задорный, звонкий смех то и дело звучал у меня в голове, создавая пленительную иллюзию. Я, не переставая, думал обо всем, что с нами произошло. Я готов был всеми силами защищать свою любовь, биться насмерть с любым врагом. Но в последние несколько дней я слишком часто ощущал себя беспомощным. Такими нас делает любовь. Вернее, неспособность ее защитить от некоторых не зависящих от нас обстоятельств.
Мои размышления внезапно прервало появившееся у меня в голове видение Элис: четыре фигуры в темных плащах, за глубокими капюшонами не видно лиц, но сомнений в том, кто это, нет. Вольтури.
Глава 25. Видение Элис и приветы из прошлого
POV Эдвард
Я стремительно спустился вниз, застав Элис и Джаспера в гостиной на диване. Видения все еще мелькали перед мысленным взором сестры, одновременно появляясь у меня в голове, и ее взгляд был затуманен. Брат был сильно встревожен, чувствуя накативший на Элис страх, но не зная его причины. Все, что он мог сделать в тот момент, это крепко обнять ее и включить свою способность, чтобы хоть как-то попытаться успокоить. Джаспер посмотрел на меня вопросительно, а в его мыслях читался один единственный вопрос.
— Вольтури, — выдохнул я.
При этих словах он напрягся и еще крепче обнял жену. Наконец взгляд Элис прояснился, и она произнесла дрожащими губами:
— Стражи Вольтури. Они идут сюда.
— Элис, ты можешь сказать, когда примерно они будут здесь? — спросил я, чувствуя растущую во мне тревогу.
— Возможно, завтра к полудню, может чуть позже, точнее сказать не могу, — ответила сестра.
Я понимал, что Вольтури не в гости к нам собираются, а едут с конкретной целью — наказать нарушителей закона. И хотя нарушителем была Белла, с нас они спросят в первую очередь, поскольку все это происходит на нашей территории. Нужно было решить, что делать. Белле мы помочь уже были не в силах, но даже после случившегося я не хотел для нее такой судьбы. Во мне не было ненависти, только боль, вина и сожаление, что все так произошло и мы стали врагами.
Родителей и Эммета с Розали в этот ночной час не было дома, они пошли на охоту и должны были вернуться до рассвета.