При слове «вампир» на меня напал ступор. Дальнейший разговор я слышала, пребывая в стойком ощущении, что сплю или нахожусь в какой-то параллельной реальности.
— Ты хочешь сказать, что помимо людей и вампиров есть еще какие-то существа, похожие на людей, о которых мы не знаем? — уточнил Эдвард, пытаясь переварить сказанное отцом.
— Ты забыл об оборотнях, братец, — напомнил Эммет.
Еще и оборотни, вы серьезно? Мой мозг начинал плавиться.
— Оборотни от укуса вампира погибают. И потом, если бы она была оборотнем, мы бы это почувствовали, — возразил Эдвард.
Вновь наступило молчание.
— Я не говорю, что Айрин была другим существом, но мы не знаем, какие гены она несла в себе, будучи человеком, — после минутного раздумья подал голос Карлайл. — Айрин, может, ты позволишь мне провести несколько анализов твоей крови? — обратился ко мне мужчина.
Я не сразу поняла, что это ко мне обращаются. Пытаясь выйти из ступора, я сглотнула и произнесла не своим голосом: — Можно мне воды?
На меня с изумлением уставились сразу семь пар глаз, затем в следующую секунду красавец Эдвард метнулся на кухню и через несколько мгновений уже стоял с протянутым мне стаканом воды, стройный и прекрасный как статуя Давида. К Эдварду Каллену я определенно питала слабость. Я поблагодарила его взглядом и взяла дрожащей рукой стакан.
Вкус воды мне показался странным, каким-то солоновато-кисловатым, но жажду вода утолила и убрала сухость в горле, вернув мне нормальный голос.
В голове немного прояснилось, и я наконец смогла кое-что осознать: «если это не сон, то произошло следующее: меня укусил вампир, я должна была превратиться в вампира. Бац, озарение: стоящие вокруг меня люди ну очень похожи на ту девушку, а она вампир, и ни у кого из них сердце, похоже, не бьется, следовательно, скорее всего, они не люди, а тоже вампиры. Хотя глаза у них не такие жуткие, как у той фурии, а золотистые, у кого светлее, а у кого темнее. И, кажется, в отличие от нее они хорошие ребята. По их словам я поняла, что раз у меня стучит сердце, значит, в вампира я не превратилась, но стучит оно как-то не по-человечески, значит, я стала кем-то еще — не вампиром, но уже и не человеком. К тому же у меня стали гораздо острее слух, зрение, обоняние, как-то странно изменился вкус, видимо, тоже обострился. Кожа и глаза, судя по словам вампиров, у меня не вампирские. Вот даже не знаю, радоваться или печалиться всему этому». И тут меня осенило: «Надо срочно посмотреть на себя в зеркало, чтобы понять, во что же я превратилась. Может, во что-то страшное. Даже странно, что это желание у меня не возникло раньше». Я непроизвольно оглянулась вокруг и взгляд мой упал на брюнеточку. «Нужно попросить зеркало», — подумала я.
Пока я размышляла, в комнате царило молчание, только маленькая Элис вдруг оживилась и в миг куда-то упорхнула, а через секунду уже поставила передо мной большое высокое зеркало, как будто прочла мои мысли. Не представляя, что увижу в этом зеркале, я медленно и с опаской подошла к нему и застыла пораженная. Из глубины зеркала на меня смотрела прекрасная незнакомка. Присмотревшись, я постепенно узнала в ней себя: те же тонкие черты лица, та же копна огненно-рыжих волос и большие изумрудные глаза. Но от девушки в зеркале исходило какое-то неизъяснимое сияние. От этих огневых волос, от изумительной чистоты глаз, от гладкой, атласной кожи с нежным, едва уловимым отливом, придающим этой белоснежной коже жизненность. Как не похожа была эта живая белизна на фарфоровую бледность стоящих вокруг меня лю… кхм… вампиров. Два типа совершенной красоты: живой и огненной и холодной и застывшей.
— Я изменилась, — тихо проговорила я, обращаясь скорее к самой себе, чем к окружающим.
— Айрин, ты такая необычная, — стоявшая рядом Элис смотрела на меня в восхищении. Будто она, похожая на маленького сказочного эльфа, — сама обыденность.
— Что же мне делать с этой необычностью? — почти про себя произнесла я. Нет, мне, конечно, нравился мой новый образ, что уж греха таить, я была ослепительна. Обычная рыжая девчонка превратилась в такую сияющую красоту. Но я не знала, чего ожидать от себя и от этого мира, который в одночасье перевернулся с ног на голову, столько всего необычного происходило в нем и со мной, и вокруг меня. Все это было и страшно интригующе, и просто очень страшно.